Культ Мунхэ Хухэ Тэнгэри (Вечного Синего Неба) у бурят

«Первого числа первой луны они (монголы) неизменно поклоняются небу... (1) Они обыкновенно весьма чтут небо и землю, во всяком деле упоминают о небе (т. е. призывают небо в свидетели), услышав гром, весьма пугаются и не смеют идти с войском, говоря, что такова воля неба» (2), - говорится в одном из китайских сочинений.

Как же понимается Небо тенгрианцами? По верному определению Д. Банзарова, «монголы, подобно многим другим народам, понятие о высочайшем существе соединяли с понятием о небе, которое оттого является существом столько же материальным, сколько духовным.

Голубое небо, действующее на воздушные явления и на производительность земли, не может быть названо духовным, но вечное небо, управляющее миром и руководящее делами человека, представляется существом духовным.

Небу древние монголы поклонялись как самому явлению природы; оно считалось мужским началом, дарующим жизнь и потому называлось Отцом (Эсэгэ), а Земля считалась женским началом, дарующим форму предметам, и называлась она Матерью (Эхэ).

«Небо» не было ни единым богом, ни творцом-создателем в христианском или мусульманском понимании. По древнемонгольской мифологии, «небо и земля некогда были слиты, соединены в одну массу, вроде хаоса». В одной из молитв огню говорится, «что огонь зародился при отделении неба от земли» (3).

Дарующее или творческое действие неба означается у монголов словом дзая (бур. заян), переводимое обыкновенно как «судьба», «рок». Д. Банзаров установил, что в старину это слово означало «свободную волю неба, по определению которой человек рождается на земле» (4).

Ко времени выдвижения Чингисхана идея о небе у монголов достигла уже высшего совершенства и приобрела ярко выраженную социальную окраску. Тэнгэри - не только вечно и могущественно, оно - источник власти на земле.

«Вечное Синее Небо повелело мне править всеми народами. Покровительством и помощью неба я сокрушил род кереит и достиг высшего сана. Моими устами говорит Мёнкё-Кёкё-Тэнгри (Вечное Синее Небо)», - заявил Тэмуджин, когда на хурале провозгласили его всемонгольским ханом.

«Силою вечного неба» - так начинались билики (грамоты или ярлыки) монгольских императоров. Небо выступало как «правитель мира, вечный, правосудный и источник жизни» (5).

Небо, как тогда считали, посылало на землю избранных, которым суждено было вершить великие, необыкновенные дела; эти избранные получали свое бытие сверхъестественным путем.

У центральноазиатских племен об этом сохранился ряд преданий и легенд. Так, основатель могущества племен сяньби Таншихай якобы родился от градинки, упавшей с неба в уста какой-то княгини. Бодончар, родоначальник монголов, далекий предок Чингисхана, родился от сияния, снизошедшего на его мать (6).

Эти предания имели определенный социально-классовый смысл: они преследовали цель возвысить в глазах простого народа не только того или иного деятеля, вождя, хана, но также и отдельные владетельные роды, особенно потомков таких родов, увековечить особое положение господствующей верхушки. Посланники неба на земле получали, таким образом, оправдание права на власть над людьми и народами.

Вечное Синее Небо обладало еще одной чрезвычайно важной функцией — карательной. Оно, по мнению монголов, видело все поступки и помыслы человека, который никогда не мог укрыться от небесного правосудия. Монгол, доказывая свою правоту, восклицал: «Небо! Ты ведай (это тебе известно)!»; «Небо! Ты будь судьей!» (7).

Если же что-либо делалось против воли Неба, оно выражало свой гнев, посылая засуху, наводнение, бурю и т. п.

Начало культа неба у монголов, безусловно, восходит к векам еще более далеким, к тому времени, когда существовала алтайская языковая общность. Об этом свидетельствует, в частности, термин тэнгри (тангри), который одинаково распространен у тюрко-монгольских народов.

Хунну почитали небо и землю, титул их шаньюя тоже был дарован «небом и землею», «солнцем и луной». Хунну в Центральной Азии и Южной Сибири последовательно сменили сяньби, жужани, алтайские тюрки, уйгуры, енисейские кыргызы.

В X - XI вв. существовала обширная империя киданей, которых некоторые исследователи считают «народом монгольского происхождения, вероятными предками монголов» (8). У всех этих народов культ неба занимал одно из центральных мест в общей религиозно-мифологической системе.

Идеи о небе в чингисхановскую эпоху уже не ограничивались тем, что небо рассматривалось только как высшее и могущественное существо, правитель мира, творец жизни и судия; оно считалось одновременно особым миром, в котором обитают другие высшие божества — гении (тэнгэрины).

Как указывал Д. Банзаров, «тэнгри в обширном смысле означало небо и вообще всякое божество; в тесном смысле оно было нарицательным именем всех божеств, в которых народ олицетворил небесные явления или способности и страсти человеческой души. Тэнгри вечны, духовны и обитают на небе» (9).

Тэнгэрины суть орудия воли Вечного Синего Неба, различные его силы или качества, которые народ олицетворил в виде конкретных существ: Дзаячи-тэнгэрины, Лха-тэнгэри, Кисаган-тэнгэри и т. д. В древнемонгольском пантеоне чаще всего упоминается Хормуста-тэнгэри, который отождествляется нередко с самим верховным небом - Кок тэнгэри.

В «Алтан тобчи», которое во многом повторяет «Сокровенное сказание», говорится о 99 тэнгэринах и Эсруа-тэнгэри (Esrua, уйг.— Azrua, бур.— Асари, Асаранги) (10).

Культ Хормусты-тэнгэри, очевидно, был широко распространен среди всех монгольских племен, в том числе и тех, которые обитали в Предбайкалье. Так, например, ойратский Хара Хиру, восхваляя Чингисхана, обращается к Хормусте-тэнгэри и Эрлик-нойону (11). Из этого обращения можно заключить, что Эрлик, в функции которого входило разбираться в правде и лжи, в то время находился в числе высших божеств.

Судя по некоторым древним рукописям, основательно изученным Д. Банзаровым, древние монголы особо почитали бога храбрости - Багатур-тэнгэри. В народных гимнах он изображается могучим и важным, главою храбрых, начальником небесных войск, вооруженным мечом, наделенным огромной силой; он превращает скалы в равнины.

У монголов был еще другой бог войны — Дайчин-тэнгэри (бог-войны), которому иногда приносили в жертву пленных воинов.

Богом победы считался Кисаган (бур. Хиhаан)-тэнгэри, не оставляющий опекаемого им воина в пути, не дающий спотыкаться его коню, охраняющий воина в опасных местах, помогающий проехать в теснинах (12).

«Эти три тэнгри, - подчеркивал Д. Банзаров, - изображают собой одну из главных стихий монгола — войну» (13).

Другая стихия жизни монголов — скотоводство, и этот вид хозяйства должен был иметь своего бога-покровителя, почитаемого не меньше, чем воинственные тэнгэрины. Покровителем стад считался Дзаяачи-тэнгэри, сущий в двух ипостасях. В первом облике он назывался Дзол-Дзаяачи, т. е. Счастье-Дзаяачи. Монголы верили, что это божество «печется не только о здоровье своего любимца, но и о материальном его благосостоянии; он не только защищает его от опасностей и удаляет от всего дурного, но и хранит его стада и имущество» (14).

Изображение Дзол-Дзаяачи, как весьма почитаемого в народе, находилось в юрте каждого хозяина, и ему ежедневно приносили небольшие жертвы.

Другая ипостась Дзаяачи — Эмэгэльджи-Дзаяачи. Это божество считалось покровителем детей (15). У древних монголов существовала особая группа божеств, состоящая из девяти тэнгэринов — «девять тэнгри — покровителей, родных братьев», которые олицетворяли особое качество Неба — Сулдэ. Сулдэ-тенгэрины изображались в виде воинственных всадников, одетых в латы и шлемы, вооруженных мечами и копьями, держащих в одной руке нагайку, в другой — флаг; их сопровождали сокол, лев, барс, медведь и собака (16). Функции этих гениев составляла защита от бед всех смертных (17).

Из числа других небожителей древнемонгольского пантеона, следуя за Д. Банзаровым, можно назвать имена только следующих тэнгэринов: Матор, Эрын, Мангас, Михан, Хизагар, (Хизаар), Барас, Угэгугсэн (Угэhэн), Угмэр, Идаха и Азарай (18).

В «Золотой тетради» («Алтан дебтер»), хранящейся в Ордосе и относящейся к числу древних, упомянуты следующие тэнгэрины, которым полагалось брызгать кобыльим молоком: Дающий (Заячи), Творящий, тэнгэрины четырех сторон света, Батор, Зол, Зел, старшие и младшие тэнгэрины, Ариджи, Проворный, Гладкий и Убхичар (19). Это лишь часть тэнгэринов древнемонгольского пантеона.

Древние монголы кроме неба обожествляли различные небесные тела и природные явления: солнце, луну, звезды, молнию, гром и пр.

«Они набожно поклоняются солнцу, луне и огню, а также воде и земле, посвящая им зачатки пищи и пития и преимущественно утром, раньше чем станут есть или пить», - отмечал П. Карпини. «Все то, что они желают делать нового, они они начинают в начале луны или в полнолуние, откуда именуют ее великим императором, преклоняют перед ней колена и молятся. Солнце они называют матерью луны, потому это она получает свет от солнца» (20).

Солнце и луна относились к числу добрых божеств. По древним традициям буряты призывали их в качестве свидетелей для подтверждения истинности своих слов (Хара наран хаража байг! — «Пусть видят луна и солнце!»). Солнцу и луне посвящались особые изображения. На бурятских онгонах, как сказано выше, солнце рисовалось в виде восьми кругов. Подобные же изображения найдены на скальных рисунках Предбайкалья и Забайкалья.

С культом солнца у монгольских народов был связан ряд культурно-бытовых явлений: ориентировка юрт на юг (или юго-восток), движение по кругу (по ходу солнца) во время ритуальных действий, например ёхора, и т. д.

Монголы приписывали звездам способность даровать человеку здоровье и долголетие, увеличивать его богатство, умножать стада. К наиболее известным и почитаемым звездам, судя по источникам, нужно отнести: созвездие «Семь Старцев» (т. е. Большую Медведицу), Орион, Плеяду, Зарницу, Полярную звезду, Венеру (Солбон).

Большой Медведице, Венере и некоторым другим приносили в жертву кумыс, посвящали даже животных.

У бурят Солбон считалась покровителем лошадей и ей посвящали чубарого коня. В соответствии с анимистическими представлениями монголы одухотворяли многие явления природы, каждое из которых имело якобы своего эжина. Они почитали бога молнии (Сахилгаан-тэнгэри), инея (Киругун-тэнгэри) и др. Гром считался голосом дракона (Лy-тэнгэри), выражающего гнев неба.

«У них (лесных монгольских племен.— Т. М.) есть такой обычай: когда падает много молний, они поносят и небо, и тучи, и молнии и кричат на них. Если молния упадет на животное и оно подохнет, они не едят его мяса, а сторонятся и убегают от него. Они твердо уверены в том, что если они так поступают, то гроза прекратится. Другие монголы поступают напротив: во время грозы они не выходят из кибиток и в страхе сидят (дома)... У монголов же считается, что молния исходит от некоего животного, подобного дракону, и в их областях жизни (будто бы) видят, своими глазами, как оно падает с неба на землю, хвостом и извивается, а из его пасти извергается пламя», - писал Рашид-ад-дин (21).

У монголов был обычай весной и летом не сидеть днем в воде, не мыть руки, не черпать воду золотой и серебряной посудой, не расстилать в степи вымытой одежды — в противном случае якобы небо насылало гром и молнию (22).

По сообщению Рашид-ад-дина, «в стране Могулистан холод бывает чрезмерным, а в особености в той ее части, которую называют Баргуджин-Токум: (там) непрерывно и последовательно падают молнии. Точно так же рассказывают, что если прольется на землю вино или кумыс, молоко пресное и кислое, то молния преимущественно падает на четвероногих, в особенности на лошадей. Если же будет пролито вино, то (это) произведет еще большее действие, или молния наверняка попадет в скотину или в их дом. По этой причине (монголы) весьма остерегаются делать все это» (23).

Древняя традиция бояться молнии и грома, по-особому относиться к убитым молнией животным и людям, соблюдать всевозможные правила и запреты по отношению к этим явлениям сохранилась у монгольских народов, в частности у бурят, до недавнего времени, что засвидетельствовано во многих этнографических трудах XIX - XX вв. Буряты называли гром голосом неба (Тэнгэрийн дуун), считали, что громом поражаются злые духи и грешные люди.

Сноски

1. Васильев В.П. История и древности Восточной части Средней Азии от X до XIII века с приложением китайских известий о Киданях, Джурчженях и Монголо-Татарах. - ЗРАО, Спб., 1895, т. XIII, С. 230. 
2. Там же, С. 233
3. Банзаров Д. Собр. соч., С. 56
4. Там же, С. 57. 
5. Там же, С. 57. 
6. Там же, С. 58.
7. Там же, С. 58.
8. Зарубежная Азия. Очерки общей этнографии. М., 1959, С. 192. 
9. Банзаров Д. Собр. соч., С. 76. 
10. Данзан Л. Алтан тобчи, С. 181.
11. Банзаров Д. Собр. соч., С. 77.
12. Там же, С. 77
13. Там же, С. 78
14. Там же.
15. Там же, С. 79.
16. Там же.
17. Там же, С. 81.
18. Там же.
19. Жамцарано Ц. Культ Чингиса в Ордосе, - Central Asiatic Journal, Wiesbaden. 1961, vol. VI, N 2-3, С. 211 - 212.
20. Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Вильгельма Рубрука. М., 1957, С. 29.
21. Рашид-ад-дин. Сборник летописей, т. 1, кн. 1. М. - Л., 1952, С. 156.
22. Там же, т. 2, С. 49.
23. Там же, т. 1, кн. 1, С. 157.

Источник: Михайлов Т.М. Из истории бурятского шаманизма (с древнейших времен по XVIII в.)/Новосибирск, 1980.