О культе неба у монголов (к взглядам Доржи Банзарова).

Знакомство с трудами первого бурятского ученого-востоковеда Доржи Банзарова (1822-1855) с европейским образованием убеждает в том, насколько была справедлива та высокая оценка, которую ему давали в кругах российских и европейских ориенталистов того времени. Блестящее образование, полученное в университете, и знание культуры своего народа позволили Д. Банзарову написать за короткое время, которое отвела ему судьба, ряд оригинальных работ по различным вопросам монголоведения.

Главное место среди них занимает его труд «Черная вера, или шаманство у монголов», в котором впервые в ориенталистике были даны емкая характеристика и подлинно научное толкование религиозно-философского мировоззрения древних монголов.

Не будет ошибкой указать, что это было выдающееся произведение, автор которого начинающий исследователь стремительно ворвался в мировую науку о Востоке и засиял звездой надежды на небосклоне молодого российского востоковедения. Приходится лишь горько сожалеть о нереализованном потенциале Доржи Банзарова, ибо невольно представляешь, какие еще груды могли бы выйти из-под его пера, проживи он дольше и в более благоприятных для научного творчества условиях.

И тем интереснее было бы в наши дни, спустя почти полтора столетия после написания «Черной веры...», обратиться хотя бы к некоторым сюжетам, разработанным в этом произведении, и посмотреть, что же изменилось с тех пор, какое развитие получили те или иные научные представления о религиозных верованиях монголов.

Возьмем лишь один сюжет - культ неба (Мунх Хух Тенгри – Вечное Синее Небо), занимающий главное место в религиозно-мифологической концепции древних монголов. Вначале представим постановку Д. Банзаровым вопроса о данной религии, называемой «черной верой», ее происхождении и философских основах.

О сущности шаманства Д. Банзаров пишет: «Черная вера монголов произошла из того же источника, из которого образовались многие древние религиозные системы: внешний мир - природа, внутренний мир - дух человека, и явления того и другого вот что было источником черной веры. Такая основная идея в религии, по-видимому, должна быть произведением духа, вникающего в самого себя и наблюдавшего над природою, предполагать - предварительное усмотрение, чего нельзя ожидать от номада».

Д. Банзаров ссылается на авторитет знаменитого ученого А. Гумбольдта, который «лучше всех должен знать действие природы на необразованные народы».

«То, что у некоторых лиц, одаренных замечательными способностями, является зачатком философии природы, разумным созерцанием, у целых народов бывает произведением инстинктивной восприимчивости. Таким образом, в глубине этого тайного чувства возникает первое побуждение к обожанию, боготворению воспринятых естественных сил».

В связи с этим высказыванием Д. Банзаров продолжает свою мысль:

«Если такая инстинктивная восприимчивость склоняет человека к боготворению природы, то подобное же неясное предчувствие поселяет в нем понятие о бессмертии души, о содействии или противодействии каких-то невидимых существ в делах его. Под влиянием этой идеи фантазия народа изобретает второстепенных богов и производит почитание душ усопших. И как черная вера не представляет ничего разительного с брахманизмом или буддизмом, а еще менее с прочими религиями востока, то заключаем, что она возникла в народе под влиянием природы и деятельности духа. Из этих двух сил, которые руководят народом в стремлении его к верованию, природа сильнее действует на младенчествующего человека: оттого-то у монголов небо, как высший предста-витель сил природы, приобрело величайшее могущество над прочими божествами и подчинило себе богов - представителей духа. Оно является у монголов верховным божеством, источником жизни, которую земля - второе божество в черной вере, только проявляет и поддерживает; необходимым следствием боготворения неба и земли было почитание солнца, луны, звезд, некоторых воздушных явлений, гор, рек. С другой стороны, к этим предметам почитания народа примыкает ряд гениев, или второстепенных богов (тенгринер), которые суть представители наших страстей, способностей и действий; они вечны и произошли от неба, подобно душе, которой явления они изображают собою. Наконец, темное понятие о бессмертии души и будущей жизни произвело онгонов (онгод), которые суть не что иное, как обожаемые души умерших людей». Вот в чем заключается шаманство, указывает Д. Банзаров.

Более глубокого, истинно философского толкования религии древних монголов не отыскать и в современной религиоведческой литературе. В понимании ученого объективная сила воздействия природы на жизнь людей, с одной стороны, и таинственные явления человеческой психики, сознания и памяти, с другой, порождали соответственно боготворение природы и почитание души (в виде душ усопших предков).

Слияние этих двух феноменов выразилось в одухотворении природы, но при этом высшей силой, «руководящей народом», представляется человеку природа в лице ее животворящего начала - неба. Небо (тэнгри) представлялось «существом» (силой) столько же материальным, сколько и духовным.

Интересно мнение Д. Банзарова о том, что при всем своем могуществе небо такое, каким его представляли себе монголы, не следует отождествлять с богом в понимании трех мировых и других монотеистских религий.

Он пишет, что ошибочное толкование слова тэнгри мусульманскими историками привело их и европейцев к неправильному заключению, что татары чингисовых времен имели понятие о чисто духовном верховном божестве (приводит замечание на этот счет Плано Карпини, Вильгельма Рубрука, Гайтона Армянского и др.).

«Ошибка их произошла оттого, - отмечает Д. Банзаров, - что европейцы и мусульмане вообразили, что тэнгри у монголов означает совершенно то самое, что у них значит Deus или Allah (Аллах. - П. К.); от этого они уверяют, что Чингис-хан выдал себя за сына бога, хотя тот назвал себя сыном неба».

Вместе с тем Д. Банзаров признает, что монголы приписывали своему небу такие качества, которые могли ввести в заблуждение европейцев.

В грамотах чингисидов тэнгри придается смысл всевышнего бога, от которого зависит судьба народа и его правителей. Известную формулу «силою вечного неба» высочайших приказов монгольских правителей европейцы переводили: «по повелению бога живого» или «повеление бога вечного» и т.д.

Д. Банзаров полагает: «Монголы долго поклонялись небу, как благороднейшей части природы, не представляя его себе особым лицом и гением, или безотчетно воображали иногда духом, который являлся им в форме синего неба; и кроме этого последнего названия они не давали этому духу никакого собственного имени».

Культ неба средневековых монголов - наследие хунну. В тюркский период он получил свое дальнейшее развитие, становясь стержнем концепции центральноазиатского шаманизма с его дополнительными культами земли-воды, предков и других второстепенных культов. В таком качестве он позднее был доведен до грани монотеистического толкования (европейцами и мусульманами) высшего небесного божества, но самими монголами мыслился не антропоморфно, а в виде необъятного всеобъемлющего пространства - космоса, управляющего миром, жизнью и делами людей на земле, т. е. в их понимании это было уже тем, что позднее получило название тэнгрианства.

У хунну эта концепция сложилась на основе идей предшествующих этнокультур Центральной Азии, представленных курганами-керексурами и плиточными могилами карасукскотагарского тысячелетнего периода, чью этническую принадлежность можно отнести соответственно к ранним кочевым племенам ди и ху китайских летописей.

Деление небесного пантеона монголо-бурят на 55 западных и 44 восточных тэнгри можно связывать с историческим процессом сближения и слияния изначально разных по происхождению этнических общностей соответственно западного и восточного ареалов Центральной Азии.

Высшее божество тэнгри в представлении монголов и бурят выступает под именем Хурмаста - «бог неба» и само «небо». Иранский зороастризм с его верховным божеством Ахурамазды (Ормузд) и центральноазиатский шаманизм имеют общую концептуальную основу, но каждый формировался по-своему.

Источник: Коновалов П.Б. «Этнические аспекты истории Центральной Азии (Древность и средневековье)»/ Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 1999. - 214 с.