Забайкальская археология подошла к критической черте

Раньше у забайкальских археологов было всё: почёт, поддержка властей и армии, куча времени для исследований и, что куда важнее, средства для организации раскопок. Теперь руководитель Верхнеамурской экспедиции Евгений Ковычев, 70-летний учёный и педагог ЗабГУ, держит тент на пустыре недалеко от села Кондуй, пытаясь возвести хоть какое-то подобие полевого лагеря.

«Вот она, преподавательская работа», – смеётся он. Ирония над тем, во что превратились его научные приключения, только и осталась. Ирония и негаснущий авантюризм.

Я остался один

Евгений Ковычев, глава Верхнеамурской экспедиции, кандидат исторических наук, заведующий лабораторией археологии и этнографии в ЗабГУ, педагог с 47-летним стажем. Смотрит, чем закрепить тент. Фото: Алексей Малашенко

«Димка, а это что за верёвка болтается? Давай на неё привяжем?» Фото: Алексей Малашенко

Из оснащения почти ничего нового. Только палатки. Китайские. Фото: Алексей Малашенко

– Раньше, наверное, было интереснее, – пытается Евгений Викторович объяснить, почему у него так и не появился преемник. – Сейчас студенты другими делами занимаются. Они поступают-то с большим трудом на исторические отделения. В основном математики, информатики, юристы, экономисты – такие специальности, которые котируются. А после исторического факультета куда идти? Можно, конечно, найти работу себе, но совсем по-другому жизнь оборачивается. Вот, Дима, ты куда пойдёшь, когда закончишь?

– Я ещё не знаю, – отвечает второкурсник, заваривая чай в кипящем на газовой плитке чайнике. Эта экспедиция для него – вынужденная практика, которую нужно перетерпеть.

Фото: Алексей Малашенко

Сам Ковычев – ученик и преемник основателя забайкальской археологии, доктора исторических наук и члена Международной академии социальных наук Игоря Кириллова. Тот, начиная с 60-х, открыл и описал десятки археологических памятников по всему региону.

Археолог Игорь Кириллов на раскопках в районе Сухотино Фото: Энциклопедия Забайкалья

Скончался Игорь Иванович в 2008 году, ему было 70 лет. Фото: Энциклопедия Забайкалья

– Он тогда был кандидатом исторических наук, – вспоминает Евгений Ковычев, как попал под опеку к Кириллову, поступив в Читинский государственный педагогический институт. – Вот мы с ним и стали ездить в экспедиции. Он вообще стоял у истоков забайкальской нашей, читинской археологии. Михаил Васильевич Константинов – тоже его ученик (сейчас Константинов возглавляет Чикойскую археологическую экспедицию, ему 70 – А.М.).

Молодой Михаил Константинов выступает на конференции в Усть-Мензе. Фото: Энциклопедия Забайкалья

Михаил Константинов, фото: Андрей Козлов

– Сначала у нас была одна экспедиция, а потом мы разделились: Михаил Васильевич Константинов пошёл работать по Чикою и Хилку на кандидатскую диссертацию, чтобы материала набрать. А мы с Игорем Ивановичем, пока он был жив, царствие ему небесное, всё Забайкалье объездили, перекопали, отчёты писали. Потом его сын Олег отчёты писал, тоже умер, к сожалению. Я остался один.

ФОСы, ФГОСы и другие ужасы бюрократии

Нынешние студенты, которые после исторического факультета в основном устраиваются в школы, может, и были бы рады параллельно заниматься археологией, возить на раскопки учащихся, но всех засасывает бумажная работа, говорит старый исследователь. Впрочем, хоронит бюрократия не только систему образования.

– Писанины очень много, я удивляюсь даже. Такого количества бумаг никогда не было.

Желание пропадает иногда. Отчёт за отчётом, отчёт за отчётом, ФОСы, ФГОСы, всё это копится, уничтожать нельзя. На каждой кафедре по несколько тонн бумаг лежит. Даже чтобы в экспедицию съездить, нужно семь пядей во лбу иметь.

«Прикрути сюда, наверное, умывальника четыре, Димка» Фото: Алексей Малашенко

Тяжело ударила по раскопкам и трагедия на Сямозере 2016 года, когда во время сплава по реке на лодках погибли 14 детей.

Принятый после этого случая закон о единой организации детского отдыха так сильно ужесточил требования к привлечению школьников на археологические вылазки, что при нынешнем оснащении Верхнеамурской экспедиции с большинством школьных краеведческих кружков пришлось распрощаться.

Дворцовый переворот

– Когда здесь Киселёв Сергей Владимирович раскапывал в 1957-58 годах, он привлекал ещё наших студентов – это раз, а во-вторых, здесь ещё солдаты помогали работать. Если армию привлекать, конечно, тут можно раскопать всё что угодно, – говорит Ковычев про советского археолога, который приезжал из Москвы исследовать Кондуйский дворец – памятник древнемонгольской архитектуры XIV века. Считается, что в этом дворце жил монгольский феодал.

Урочище, где дворец, находится в 7 километрах от села Кондуй, в долине реки Барун-Кондуй, или в 93 километрах от Борзи.

Найти дворец можно по торчащей на пустыре плите, указания которой местные жители не особо соблюдают. Камни дворца можно отыскать в огородах неподалёку. Фото: Алексей Малашенко

Так сразу после раскопок выглядела одна из секций дворца. После исследования археологи снова закрывают участок грунтом. Фото: siberia.sibnovosti.ru

А так сейчас. Фото: Алексей Малашенко

Белые круги в траве – основание колонн, на которых держалась массивная крыша дворца. Всё прочее, что осталось от здания, скрыто под толщей земли. Фото: Алексей Малашенко

Фото: Алексей Малашенко

Остатки внешней стены здания. Фото: Алексей Малашенко

Остатки дворца никак не охраняются, из-за чего местные жители год за годом растаскивают камни на стройматериалы.

Главный символ этого варварства – кондуйская церковь, построенная в 1805 году и признанная благодаря кускам монгольского дворца памятником культовой архитектуры. На фасаде храма можно до сих пор разглядеть каменные морды драконов, которые украшали резиденцию хана.

Кондуйская церковь. Фото: Александр Леснянский

Фасад дворца украшали сотни высеченных из камня драконов. Некоторые их морды до сих пор можно найти в стенах церкви в Кондуе. Фото: Со страницы Альберта Моцара в «Живом журнале»

Не меньше страдают от жителей окрестности дворца – вокруг него раньше было целое поселение, ныне скрытое под травой.

Как рассказывает Евгений Ковычев, весь металл здесь давно собрали чёрные археологи, оставив только черепицу, кирпичи и осколки глиняных сосудов. Но и это местные норовят утащить к себе во двор.

Чтобы селяне окончательно не уничтожили археологический памятник, за территорией согласились присматривать фермеры. Впрочем, кто-то всё равно успевает скидывать камни в кучу, чтобы потом вывезти.

Так выглядели окрестности Кондуйского дворца в XIV веке. Фото: реконструкция Людвига Минерта, советского архитектора

Так они выглядят теперь – поляна с буграми. Фото: Алексей Малашенко

Судя по тем кирпичам, что остались от поселения, изготавливали их настоящие мастера своего времени. Фото: Алексей Малашенко

Ковычев показывает груду камней, которые местные жители заготовили утащить к себе. Фото: Алексей Малашенко

Чтобы селяне окончательно не уничтожили археологический памятник, за территорией согласились присматривать фермеры. Впрочем, кто-то всё равно успевает скидывать камки в кучу, чтобы потом вывезти. Фото: Алексей Малашенко

Спасти Кондуйский дворец с прилегающим к нему поселением, как и забайкальскую археологию, могло бы развитие туризма. Тем более что здесь районные власти при поддержке ЗабТЭК ежегодно стали проводить археологический фестиваль.

В последний раз он прошёл в конце июля. Были полевая кухня, экскурсии, соревнования и песни у костра. А вот археологов не было – из-за сократившегося финансирования они покинули место раскопок за неделю до фестиваля.

Остатки массивной черепицы. Фото: Алексей Малашенко

Фото: Алексей Малашенко

По словам одного из участников праздника, а было их не меньше 150, фестиваль обошёлся без внимания представителей краевых властей, если не считать любителя истории, экс-губернатора Равиля Гениатулина.

Собственно, судя по нынешнему состоянию забайкальской археологии, она давно выживает в отдалении от регионального правительства. И даже просто выживать у неё получается всё сквернее.

Рядом захоронения хунну, фото ВООПИК

Пограничный маяк, сооруженный согласно Нерчинскому договору. Фото: ВООПИК