Российские историки XIX века о Чингисхане и Великой Монгольской империи

«Для всех источников по периоду Великой Монгольской империи, к сожалению, характерна определённая тенденциозность. Средневековая традиция не исключение, а ярчайший пример. Подчас, личные впечатления и недостоверные сведения, не говоря уж о намеренной лжи, подменяли собой истину. Направленность во многом зависела от интересов и целей, преследуемых автором, а также от того, для кого писалась та или иная работа», — пишет Олег Вадимович Лушников, член Международной ассоциации монголоведов, кандидат исторических наук, директор Центра Евразийских исследований им. Г.В. Вернадского, доцент кафедры отечественной и всеобщей истории, археологии Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета.

О.В. Лушников

Так, например, многие мусульманские источники, написанные в стане противников монголов, приписывают последним исключительную свирепость и кровожадность, тогда как монгольские союзники – (христиане, греки и армяне), напротив, подчёркивают гуманность и миролюбие монгольских ханов. Китайские авторы, стоящие на принципах конфуцианской морали, с одной стороны, излагали ход событий сухо и бесстрастно, так как войны рассматривались ими как проявления воли неба, а с другой стороны страдали особым отношением к сильной руке и государственным институтам в целом.

Конец XIX века в России был ознаменован пересмотром взглядов на роль монголов в истории человечества. Введение множества новых источников и критическое переосмысление ранее известных привело к корректировке прежнего мнения о монголах, как об «ужасных разрушителях», и напротив исследователи стали подчёркивать то положительное, что они принесли покорённым народам.

Так, российский историк, востоковед К.П. Патканов (1833 - 1889) на основании армянских источников утверждал, что господство монголов было временем высшего процветания поэзии, науки и искусств на землях, составивших Улус Хулагу, где знание и талант легко открывали себе доступ ко двору.

К.П. Патканов

К.П. Патканов подчёркивал зверство и разорение, причиненные армянам мусульманами, и, напротив, отмечал добровольное и почти бескровное подчинение христиан хану Хулагу. А также отмечал что умные и достойные представители Армении сумели разглядеть в монголах не врагов, а друзей и союзников, понять их культуру, ценности, веру и отнестись к ним, как к равным, чем и заслужили особое расположение чингисидов.

Но наиболее масштабно и последовательно изложил новый взгляд на Великую Монгольскую империю В.В. Бартольд (1869 - 1930), маститый востоковед, выдающийся русский академик, внёсший огромный вклад в историческую науку. Его главные труды по монголоведению: «Образование империи Чингис-хана», «Туркестан в эпоху монгольского нашествия», «Очерки по истории Семиречья», а также масса статей, посвящённых различным вопросам монгольской истории, вошедших впоследствии в 9-томное собрание сочинений, изданное в 1963-1973 гг.

Разностороннее изучение Великой Монгольской империи и широкое использование мусульманских, китайских, европейских и монгольских первоисточников позволило В.В. Бартольду дать развёрнутую характеристику Монгольского государства, основных его учреждений, устройства монгольского войска, гвардии и организации военного дела, а также научное описание походов Чингисхана в Среднюю Азию и Иран.

В.В. Бартольд не соглашается с учёными, связывавшими культурный упадок в Средней Азии с последствиями монгольского нашествия.

«Монгольское нашествие сопровождалось разрушениями городов и опустошениями, но от военного разгрома города и области оправлялись довольно скоро; мы знаем примеры, что города, якобы «стёртые с лица земли» потом восстанавливались и продолжали жить ещё столетия».

В.В. Бартольд подчёркивает великую роль кочевников, как посредников в культурном взаимодействии между Западом и Востоком. И возражает против представления о монголах, как о врагах и разрушителях всякой культуры, доказав, что пресловутый упадок Персии и Туркестана происходил не в эпоху высшего могущества Великой Монгольской Империи, а в эпоху её распада и вызванной этим анархии.

Причины упадка Великой Монгольской империи В.В. Бартольд видел в плохой продуманности престолонаследия, а также в постепенном усилении местных ханов и падении авторитета императора по мере ослабления единства правящего рода.

Биографическую волну в русской историографии продолжил и ученик В.В. Бартольда, последний энциклопедист-монголовед, историк, этнограф, лингвист Б.Я. Владимирцов (1884 - 1931). Его работа о Чингисхане талантлива и увлекательна, как исторический роман, и представляет шедевр исторической литературы. Она имела большой успех за рубежом, была переведена на английский, немецкий, французский, турецкий и монгольский языки.

Б.Я. Владимирцов

При написании «Чингис-хана» Б.Я. Владимирцов опирался на великолепное знание древних источников, причем многими он пользовался в оригинале и дополнил их сведениями, полученными во время своих поездок в Монголию.

Б.Я. Владимирцов, опираясь на сведения многочисленных персидских, арабских, китайских, монгольских и европейских источников, пытается восстановить истину о «гениальном дикаре» создавшем империю, оказавшую влияние на жизнь всего мира.

«Чингис-хана привыкли представлять себе жестоким и коварным, грозным деспотом, совершившим свой кровавый путь по горам трупов, избитых им мирных жителей и развалинам цветущих когда-то городов. Читая обо всём этом и зная в то же время совсем другие стороны характера Чингиса, может казаться, что душевная жизнь завоевателя была сложной, что это была странная двойственная натура, совмещавшая в себе кровавого тирана и былинного богатыря, варварского разрушителя и гениального строителя и созидателя. Но Чингис был сыном своей эпохи и даже во время своих больших войн не превзошёл того, что совершалось его современниками. Чингис-хан никогда не проявлял варварской жестокости по отношению к пленным врагам в то время, как представители гораздо более культурных народов не только предавали пленников мучительной смерти на своих глазах, но и находили в себе восторженных восхвалителей этих варварских поступков. Чингис-хан никогда и помыслить бы не мог устраивать башни из тысяч живых людей, какие сооружались мусульманином Тимуром, мировоззрение и культура которого были гораздо шире, чем у Чингис-хана. Сдержанный, дисциплинированный и глубоко практичный кочевник, каким и остался до конца своих дней, Чингис уже из простого расчёта не мог и не хотел быть кровожадным убийцей, как никогда и не хотел быть бессмысленным разрушителем культурных поселений, хорошо понимая какую пользу могут доставить земли с осёдлым культурным населением своим кочевым господам».

Из личных качеств Чингисхана Б.Я. Владимирцов выделяет силу воли, выдержку, мудрость, рассудочность, осторожность, честность, щедрость, гостеприимство и великодушие. Б.Я. Владимирцов также поддерживает мнение В.В. Бартольда об аристократической принадлежности Чингинхана, но понимает ее скорее как «аристократию духа».

Говоря о причинах походов Чингисхана Б.Я. Владимирцов отмечает, что они были вызваны не его злой волей, а неизбежным стечением обстоятельств, с одной стороны, и наличием мессианской идеи установления миропорядка, с другой.

Причины гибели Великой Монгольской империи он видит в ассимиляции и аккультурации монголов, в деградации и ослаблении солидарности монголов при отсутствии такого гениального вождя, как Чингис, к состоянию, в котором они пребывали до его появления, так как цивилизацию было трудно совместить с кочевым бытом.

Говоря о наследии Монгольской империи, Б.Я. Владимирцов подчеркивает, что на жизни разных государств, возникших на её развалинах, отразились черты её устройства и начала её организации, заложенные ещё Чингисом.

Роль Великой Монгольской империи в мировой истории Б.Я. Владимирцов видит в том, что «монголы оказали огромное влияние на жизнь всего Старого Света, образовав с необычайной быстротой огромную империю, объединившую и связавшую цивилизации Востока и Запада».

Другой великий русский исследователь, путешественник, географ и историк Г.Е. Грумм-Гржимайло (1860 - 1936) готовил свою работу «Западная Монголия и Урянхайский Край» в конце XIX - начале XX в., но, в связи с известными событиями книга увидела свет лишь в 1926 году. В своём огромном труде Г.Е. Грумм-Гржимайло уделял много внимания хозяйственным и этнографическим аспектам. Высоко оценивал роль личности Чингисхана в создании Монгольского государства, считал его несправедливо оклеветанным.

Г.Е. Грумм-Гржимайло

«Как стратег и тактик Чингисхан превзошёл не только своих предшественников, но и значительно опередил свой век. И пока войны будут разрешать международные конфликты, до тех пор его имя будет ярко блистать среди имён полководцев всего мира. Только военный гений Чингисхана и выдающиеся организаторские способности давали ему возможности разбросать небольшие силы (около 200 тысяч человек) на огромном пространстве от Кореи до Кавказа и Инда, оставаясь повсюду сильным настолько, чтобы подавить малейшую попытку к сопротивлению. И только гений смог бы удержать в повиновении покоренные народы в таких масштабах».

Г.Е. Грумм-Гржимайло отмечает, что Чингисхан стремился к поддержанию правосудия в своей стране. И, созданная им «Яса», хоть и по средневековому суровое, но разумное законодательство.

Ещё одной особенностью российской исторической науки является проблема монгольского влияния на Россию. Начиная с XVIII века практически каждый российский историк считал своим долгом высказаться по этому вопросу. Остановимся на наиболее существенных точках зрения.

Сложились два направления: признающие влияния и отрицающие какую-либо значимость монгольского влияния на русскую историю. Так, большое значение монгольскому воздействию придавали Н.М. Карамзин, Н.И. Костомаров, Ф.И. Леонтович, Н.А. Полевой, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, М.С. Грушевский.

Н.М. Карамзин отмечал: «Нашествие Батыево ниспровергло Россию. Сень варварства, омрачив горизонт России, сокрыла от нас Европу. В сие время Россия, терзаемая монголами, направляла силы свои единственно для того, что бы не исчезнуть... Изменился внутренний порядок государственный: все, что имело вид свободы и древних гражданских прав, стеснилось, исчезло... Но открылся новый порядок вещей, дальнейшее наблюдение открывает и в самом зле причину блага и в самом разрушении пользу целостности. Величием своим Москва обязана ханам».

Н.И. Костомаров подчеркнул роль ханских ярлыков в укреплении власти Московского великого князя внутри своего государства. Впоследствии его аргументации придерживались Р.И. Сергеевич и П.Н. Милюков.

Ф.И. Леонтович провел специальное исследование монгольских сводов законов, чтобы продемонстрировать влияние монгольского права на русское.

Н.А. Полевой говорил: «Монгольский период русской истории - это борьба Европы и Азии, где России выпала задача переделки Азии на европейский лад. Силы России крепли в период монгольской власти, чтобы ее скинуть потом».

Н.А. Полевой, Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев вообще считали, что азиатский мир ближе России, чем Европа, и что период нахождения России в составе Великой Монгольской империи был более для нее полезен, чем последующая европеизация. Их даже можно считать предшественниками евразийцев.

Напротив, И.Н. Болтин, С.М. Соловьев и В.О. Ключевский сделали лишь небольшие общие замечания о важности политики ханов в объединении Руси, но в целом практически проигнорировали монгольский элемент в русской истории. Например, И.Н. Болтин писал: «При владычестве татар управляемы были русские теми законами, кои до владения их имели. Нравы, платье, язык, названия людей и стран осталися те же, какие были прежде. Все сие доказывает, что разорение и опустошение России не столь было великое и повсеместное, как и могольское влияние».

Таким образом, несмотря на более поздний старт российского востоковедения, разработанность проблем Великой Монгольской Империи в России ничуть не уступала европейской исторической науке. Более того, российские учёные находились на более передовых позициях, чем их европейские коллеги. Именно российские монголоведы ввели в широкий научный оборот многие монгольские, китайские, персидские и армянские первоисточники, а также подвергли серьёзной критике ранее известные средневековые труды. Российскими же учёными были развеяны мифы о «варварах-монголах, стёрших с лица земли великие цивилизации» и о «жестоком кровавом маниаке Чингис-хане». И именно российская наука впервые доказала, что цивилизация совместима и с кочевым образом жизни, и стала относиться к монголам, как к равным участникам мирового исторического процесса, а не как к просто «великим варварам».

В целом о российской историографии можно заметить, что в ней в равной степени были хорошо развиты и теоретическое направление, рассматривавшее развитие отношений между кочевыми и осёдлыми цивилизациями и вклад монгольского боевого искусства в мировую военную науку; и работы, посвящённые внутренней жизни империи; а также биографический жанр. Но, в отличие от авторов европейского направления «железа и крови», российские учёные не создавали из Чингисхана «сверхчеловека», хотя в работах В.В. Бартольда, Г.Е. Грумм-Гржимайло и Б.Я. Владимирцова есть и аспект рассмотрения процесса образования Великой Монгольской империи как результата влияния личной воли Чингисхана, общий для исторической науки конца XIX - начала XX вв.

Источник: Лушников О.В. Монгольская империя в историографии. XVIII–XX вв. – Казань: Изд-во «Фэн» АН РТ, 2009.