Мигрантский анклав в Сеуле (на примере Монгол тауна)

В Сеуле есть центр притяжения русскоязычных мигрантов - это «Монгол таун». Он расположен в самом центре Сеула, в районе Тондэмун. Это гибридная культурная зона, где проживают выходцы из России, Монголии, Казахстана, Узбекистана, Таджикистана.

По меркам Сеула это небольшой район с несколькими улицами, но необычный и яркий. Вывески в нём - на нескольких языках, больше всего их на русском и монгольском. Здесь расположены склады, аптеки, авиа- и железнодорожные кассы, фирмы, осуществляющие доставку грузов, адвокатские услуги, пункты обмена валюты, иммиграционный центр и т. д.

Здесь расположены кафе и ресторанчики с монгольской, узбекской, русской, корейской кухнями. В некоторых можно заказать блюдо из тут же выбранных рыбы, экзотического мяса, морепродуктов, необычных овощей, грибов и прочего. Есть магазины, где можно найти традиционные, привычные для жителей «Монгол тауна» молочные и мучные продукты и алкогольные напитки. Много магазинчиков, торгующих видео- и аудиозаписями на монгольском и русском языках.

Тондемун - уникальный многоликий мир. Рынок работает 24 часа в сутки, ночью - это большой восточный базар, шумный и многоцветный. Весьма колоритное место, в то же время спокойное и довольно безопасное.

«Монгол таун» сосуществует и переплетается с Сеулом. Здесь, напротив гигантских торговых центров Migliore, Doota, Hello, находится Русская улица, которая появилась в конце 1980-х - начале 1990-х гг. До того времени район Тондэмун был центром швейной промышленности Сеула, где издавна трудились рабочие из России, Казахстана, Кыргызстана, Узбекистана и Украины. Но рождение русской улицы началось с открытия небольшой аптеки, магазинчика одежды, пункта обмена валюты и двух-трех кафе.

Среди мигрантов, проработавших несколько лет, было много временных, в значительной степени - маятниковых. С ростом критической массы, минимально необходимого числа постоянно и долговременно живущих, сложился анклав из монголов и россиян, к которым подтянулись представители Центральной Азии. Для русскоязычных мигрантов власти города создали небольшие промышленные предприятия, чуть позже появилось русскоязычноерадио и стали выходить газеты «Сеульский вестник» и «Окно в Корею». По словам Михаила Малышева, генерального консула Российской Федерации, в 2004 г. в Корее проживало 10 тыс. российских граждан.

Монгольская диаспора в Южной Корее - одна из самых крупных. В 2003 г. здесь проживало почти 20 тыс. монголов, в 2008 г. - 33 тыс., что было выше численности американской и японской диаспор монголов, вместе взятых.

В последние годы сохраняются высокие темпы монгольской трудовой миграции в Южную Корею, здесь работает хотя бы один представитель каждой второй монгольской семьи. Работа в Корее - один из главных источников дохода для монгольских семей, социально-экономическая ситуация в самой Монголии является выталкивающим фактором миграции.

Коллективизм и установка на кропотливую работу уже позволили монголам занять ведущие позиции в образовании и на рынке труда Южной Кореи. Основная масса монголов трудится в тяжелой промышленности, в сфере общественного питания, туристической индустрии. В настоящее время проблема монгольских нелегалов не так остра, но всё равно остается актуальной.

Монголы едут в Корею с целью заработать, и многие из них остаются там настолько долго, насколько это возможно в соответствии с корейским миграционным законодательством. То же самое можно сказать и о выходцах из России и стран СНГ.

По неофициальным данным, в начале 2000-х гг. в Корее было почти 50 тыс. трудовых мигрантов из России, Монголии, Узбекистана и других стран, а ещё раньше, до крупномасштабной депортации нелегалов в 2003 г., их численность доходила до 70 тыс. человек.

В последние годы растёт число мигрантов из России. Причины кроются в целом рядефакторов:

1. в 2010 г.между Российской Федерацией и Республикой Корея было заключено соглашение о двойном гражданстве; 
2. российские корейцы (корё сарам) стали получать специальные визы для корейцев-соотечественников; 
3. политика Сеула в сфере образования, рассчитанная на привлечение молодых иностранцевв южно-корейские университеты через грантовые системы.

Добавим к этому низкие зарплаты и безработицу, а также выталкивающие факторы, по определению Н. Галиймы, «не поддающиеся чёткой пространственной локализации. Их можно определить, как разрывы между ситуацией в стране выхода и в странах прихода».

Территориально основной российский контингент - жители Приморского и Хабаровского краев, Бурятии и Якутии.

Количество бурят, работающих в Южной Корее по непрофессиональной рабочей визе (E-9), в настоящее время составляет 1348 человек. Они в основном работают в промышленности Большого Кваджу. По данным СМИ и Интернет-форумов, в целом в Южной Корее находятся около пяти тысяч жителей Бурятии, работающих как легально, так и нелегально.

Наш монгольский респондент по имени Болд высказался, что «некоторые буряты своим агрессивным поведением и ленью дискредитируют монголов, которые многолетним трудом создавали имидж хороших работников». Замечание не из приятных.

Южная Корея - вторая после России страна, куда ездят на заработки граждане Узбекистана, и один из главных инвесторов в узбекскую экономику. А российские власти приняли решение существенно понизить квоту на иностранных работников на 2016 г. в связи со снижением потребности в мигрантах. Объёмы денежных переводов из России в страны Центральной Азии за девять месяцев 2016 г. по сравнению с 2014 г. сократились в 2,5 раза .

Руководитель узбекского агентства по вопросам внешней трудовой миграции Улугбек Назаров сообщил, что в Южной Корее официально трудоустроены 16,5 тыс. узбекских граждан. В марте 2016 г. представители двух стран подписали предварительный меморандум о взаимопонимании по увеличению возможностей для трудоустройства узбекистанцев в Южной Корее.

В 2015 г. был открыт офис КОИКА - агентство по международному сотрудничеству Республики Корея в Бишкеке. Данная организация занимается различными проектами, в том числе отправляет трудовые кадры из Киргизии в Корею.

Подобные организации есть и в Казахстане, и в Таджикистане. Таким образом, в последнее время число мигрантов из России и стран СНГ растёт. В «Монгол тауне» очевиден количественный рост узбекских мигрантов.

Сколько же человек живёт и трудится в «Монгол тауне»? На наш вопрос попытался ответить монгол Алтанхуяг:

«Я живу здесь уже третий год. На мой взгляд, численность «Монгол тауна» - где-то 15 тысяч человек. Но почти каждый день приезжает много людей, а многие уезжают. Кто-то приезжает на два месяца, кто-то - на две недели, а кто-то остаётся и подольше».

Мы обратились к корейским коллегам-экономистам помочь установить численность проживающих в сеульском анклаве. Они долго считали, вооружившись материалами статистики Миграционной службы Республики Корея и картой Сеула, а затем дали ответ: «Около 20 тысяч человек».

По словам Михаила, работающего в Сеуле уже несколько лет, «дух русского Тондэмуна уходит. Наши живут и работают в разных городах Кореи. Раньше здесь было много русских, приезжали из Приморья и Сибири за покупками, но после падения курса рубля почти не ездят. Доминируют монголы, у которых в Корее довольно внушительная диаспора». При этом он отмечает, что «и монголы, и среднеазиаты для русских - вроде не чужие».

Выходцы из Монголии, России, Узбекистана, Казахстана, Таджикистана поддерживают в Южной Корее друг друга, особенно на первых порах. «Монгол таун» - средоточие потенциальной помощи мигрантов друг другу и в этом смысле он не отличается от других мигрантских кварталов в городах мира. Особенность этого анклава состоит в том, что он сформировался не на этнической, а на культурной основе. И если общий язык, как правило, является дополнительным, а не ведущим фактором формирования сообщества, то в данном случае русский язык является его базисом и выступает в роли лингвы франко.

Михаил продолжает:

«Основная часть русскоговорящих - буряты, узбеки, киргизы, казахи. Немало монголов, которых тоже можно отнести к русскоязычным, они, во-первых, неплохо говорят по русски, а, во-вторых, сильно «обрусели», годами живя в этом районе, где без русского языка - никак. А как иначе могут между собой общаться те же узбеки с казахами или монголы с туркменами?».

Мигранты, независимо от этнической принадлежности, не задумываясь, говорят: «Мы хорошо понимаем друг друга, у нас общее прошлое». Возможно, всё ещё сохраняется какой-то условный цивилизационный, культурный фундамент, что обуславливает притяжение, собирание в одном месте представителей бывшего социалистического лагеря.

Общее культурное ядро создавала единая общеобразовательная школа, давшая общий язык и приобщившая всех жителей СССР и к русской литературе, и к общему господствующему типу рациональности. «Во времена СССР формировались общий понятийный язык и общая мировоззренческая матрица».

М. Тен - российский кореец, имея в виду корейцев СНГ, пишет:

«Все мы являемся носителями смешанной культуры, в основе которой соединились русская, традиционная корейская и среднеазиатская компоненты. Однозначно это смешение ближе к европейским ценностям. Ведь корейцы СНГ в большинстве своем говорят на русском языке, смотрят российское телевидение, читают русскую литературу, имеют фактически евроцентричное мировоззрение».

Анклавы как форма самоорганизации и проживания людей одной культуры появились не вчера. Такая форма самоорганизации практикуется со времен великих географических открытий. Возможно, «Монгол таун» - это постсоветский анклав, а русский язык и постсоветскость - механизмы консолидации, объединения. Возможно, происходит некая ревитализация советскости. В любом случае это чрезвычайно интересно и требует дальнейшего углублённого изучения.

Однако, надо заметить, что с каждым годом общение с соотечественниками становится всё более проблематичным - если и идут на контакт, то только через общих знакомых. Говорили, что появились люди из числа «своих», которые «сдают» земляков-нелегалов корейским иммиграционным службам и получают за это деньги. Поэтому надо быть настороже.

«Монгол таун» - это место, где мигранты группируются для жизни, работы, досуга, внутриобщинной жизни, где локализуются сети, связи, структуры, приобретая территориальное измерение. Весь анклав состоит из нескольких сообществ - землячеств.

М. Смит выделяет три типа смыслов, которыми обычно наделяют термин «сообщество», и отмечает, что в рамках конкретных употреблений и в связи с конкретными объектами эти смыслы могут пересекаться и наслаиваться друг на друга.

Во-первых, это сообщество - место. Это может быть деревня или квартал в городе, для которых важным оказывается привязка к определенному пространству.

Во-вторых, это сообщество-интерес - временный союз в рамках индивидуальных целей, который, однако, требует более высокого уровня «коммунальности».

В-третьих, это сообщество-союз (communion) - содружество, построенное на трансцендентной идее или символе.

С этим трудно не согласиться, как, впрочем, и с определением сообщества Е. Варшавером и А. Рочевой «как сетевой структуры и типа отношений». Они отмечают, что «это различие ортогонально прочим градациям и оказывается значимо в связи с апелляцией к двум взаимодополняющим пластам социальной структуры - сетям и нормам».

Землячества предоставляют своим членам помощь в поисках работы и адаптации в обществе и выполняют функции социального контроля и регулирования, поддержания связей с родиной, удовлетворения минимальных этнокультурных потребностей. Они же регулируют и экономическую деятельность мигрантов. Добиться решения этих сложнейших задач индивидуальными усилиями мигранта невозможно.

Сообщества довольно эффективно контактируют с представителями властей города. Показательна состоявшаяся в октябре 2015 г. встреча мэра г. Сеула Пак Вонсуна с представителями монгольских граждан, живущих и работающих в Республике Корея.

Монгольские представители, выразив благодарность за решение предыдущих вопросов, попросили увеличить количество студенческих общежитий, создать в «Монгол тауне» улицу в монгольском стиле, улучшить освещение округа, обеспечить залы и холлы для обучения, отдыха и спортивных мероприятий необходимым оборудованием, помочь создать новый библиотечный фонд.

Мэр дал указания работникам администрации изучить и решить эти вопросы . Подобные встречи, безусловно, важны, они происходят периодически и с представителями других сообществ «Монгол тауна», иллюстрируя особое внимание местных властей к миграционной политике страны. Но иммигранты, изначально стремящиеся интегрироваться, со временем вытесняются в анклав, несмотря на самые благие намерения принимающей стороны.

И здесь мы видим определенное противоречие: на уровне элит, в том числе и властных, декларируется намерение сделать интеграцию в новую среду наиболее эффективной, лишь бы люди приезжали и работали; а на уровне повседневности выстраивается внешний культурный барьер, практически блокирующий интеграцию и, в конечном счете ограничивающий социальную мобильность мигрантов.

Не сказать, что это как-то слишком напрягает их, поскольку формальные и неформальные сети сообщества помогают осваиваться в социальном пространстве города, удовлетворяют спрос на базовые потребности в чужом обществе.

В самом складывании землячеств на первом плане находятся идентификация по региону происхождения и механизмы сетевой миграции, связанные с общностью региона: к примеру, в сообщество самаркандцев включаются и узбеки, и таджики из этого города. Члены сообщества поддерживают связи с отправляющей страной, и это придает сообществу транснациональный характер.

Вся эта система функционирует в рамках рыночных отношений, является её интегральной частью. Основная плата - это подчинение, вхождение в систему непреложных обязательств.

В каждом сообществе есть своя элита и свои рядовые члены. Есть бригадиры и подчиненные. На основании визуальных наблюдений можно сказать, что в 2015 г. явными лидерами анклава были монголы, а в 2016 г. заметна активизация узбеков. В чём причина подобного изменения? Или это только предположение, а на самом деле всё остается по-прежнему?

Те, кто приехал в Сеул для учебы, не живут в «Монгол тауне». Как правило, они живут в общежитиях или арендуют очень популярный тип съемного жилья среди холостяков и обеспеченных студентов - one room (небольшая студия). У кого не хватает денег на oneroom, приходится жить в кошивоне для студентов. Это один длинный коридор и множество комнат размером 1,5 х 2 метра, отделённых тонкими перегородками, без окон, где можно только переночевать.

Проживающие в «Монгол тауне» предпочитают снимать более или менее пригодное жильё, хотя коммунальные услуги стоят дорого.

На территории анклава есть корейские гостиницы, хостелы и общежития, а также «постоялые дворы», принадлежащие монголам. Съёмное жильё не всегда имеет кухню. И если в России и Монголии дешевле готовить самим, чем питаться в кафе и ресторанах, то в Корее наоборот - дороже закупать продукты и готовить, поскольку по корейским меркам кафе очень дешевые.

Большинство людей, живущих в «Монгол тауне», - предприниматели, занимающиеся торговлей. Часть работает в кафе и ресторанах. Некоторые трудятся на предприятиях малого и среднего бизнеса. Если нет квалификации, то большей частью - работниками складов и рабочими на покраске и упаковке продукции. Если удастся устроиться на завод, то там обычно предоставляют жильё: квартиру или общежитие. Живут по трое-четверо, стоимость вычитается из зарплаты.

В поиске работы помогают соплеменники, посредники (стоимость их услуг порядка 100-150 тыс. вон, некоторые предлагают расчет от 100 до 200 долларов), многие пользуются услугами различных форумов в соцсетях, к примеру, форума хамкке - русскоязычное население Южной Кореи или группы Вконтакте «Буряты в Южной Корее» // https://vk.com/club11568611.

Для обеспечения взаимопомощи созданы разнообразные общественные организации, к примеру, монголы создали свою собственную неправительственную организацию Dalain Salkhi («Морской Бриз»).

Жители анклава делятся на тех, кто живёт в Корее постоянно, и тех, кто приезжает время от времени. Постоянные жители, как правило, открывают собственное дело.

Мухаё, хозяйка кафе «Самарканд»:

«Я в Сеуле уже два года. У нашей семьи - еще две точки в «Монгол тауне», все они называются «Самарканд». Есть еще один ресторан «Самарканд», но он не наш. У нас узбекская и русская кухня. Можно заказать шурпу, лагман, плов, домляму, машкичири, а можно и борщ, пельмени, разные салаты. Днем мы сами печем и продаем узбекские лепешки - нон. Вечерами здесь собираются узбеки, русские, узбекские и российские корейцы, таджики, общаются, узнают новости. Раньше больше помогали друг другу, сейчас в основном рассчитывают на свою диаспору. В последнее время к нам приходят местные корейцы, семьями и по одному, чтобы попробовать нашу кухню. Здесь мне нравится, самый центр Сеула, рядом станции метро, автобусные остановки. По-корейски знаю немного, могу объясниться с поставщиками. Здесь есть специальные курсы корейского языка для русскоговорящих мигрантов, где обучение идет на русском. Но у меня совсем нет свободного времени, приходится учить язык на ходу. Сегодня приедет моя мама, она уж е не первый раз приезжает. Сначала сюда приехали брат и дядя, а потом и мы с семьями. Тут все так делают. Уезжать пока не собираемся».

Повар киргизской столовой «Ала-Тоо» Мухабат:

«Я здесь уже третий год. Раньше работали в России, но из-за скачка курса доллар а стало невыгодно. Приехала сюда с сестрой. Здесь уж е работали наши родственники. Живём вместе и дело ведем вместе. В этом квартале живут люди разных национальностей. Поэтому мы стараемся учитывать это. Кухня у нас среднеазиатская и русская. К нам приходят студенты из России, корейцы, много туристов из Монголии, России и Средней Азии. Кто к нам приходит, в основном говорят по-русски. Корейский язык, конечно, нужен. Те, кто свободно знает корейский язык, могут работать в других районах города без проблем. А здесь можно обойтись и так».

Кафе и рестораны в «Монгол тауне» выполняют не только функции общепита, но и служат для членов сообщества зоной отдыха, местом встречи, переговорной, информационным центром. Само общение способствуют модификации сети личных знакомств, обретению ресурсов. Иногда такие функции выполняют магазины.

Продавец-консультант магазина косметики Елизавета рассказывает:

«Работаю здесь уже полгода, я из Казахстана. Хозяйка магазина - кореянка из Узбекистана. Немного говорю по-корейски. Работать мне нравится, здесь бывает много покупателей из России, Монголии, в основном - русскоязычные. Они любят обсуждать новики корейской косметики и разные другие вопросы, заводят знакомства. У меня здесь сестренка учится в университете, мы с ней снимаем жильё. Она устроилась подрабатывать в кафе, так нам легче прожить».

В Сеуле говорят: «В случае ностальгии можно пойти в этот район, поесть борща, купить хлебушка с шоколадкой «Алёнка». А ещё можно пообщаться с соотечественниками, узнать новости».

В русском магазинчике Russian Mart - привычные русские продукты: сыр, чай, конфеты, колбасы, пиво, водка, довольно большой обменный книжный фонд.

«Наши покупатели - предприниматели и студенты из стран СНГ. Часто и корейцы приходят в магазин купить русские продукты, потолковать о последних новостях», - говорит продавец Виктория.

«Монгол таун» стал эффективным буфером для новоприбывших, плохо знающих или совсем не знающих корейского языка, не ориентирующихся в социальном пространстве Сеула. Земляческие сообщества - это в первую очередь пространства символической и смысловой безопасности, достигаемой за счёт их высокой однородности.

«Монгол таун» как анклав напоминает многослойный пирог, отношения между людьми имеют несколько уровней.

Здесь держат отели, аптеки, сауны, овощные лавочки, магазины одежды и кафе местные корейцы (хангук сарам). Хозяин магазина косметики коренной кореец Пак:

«Я уже много лет работаю в «Монгол тауне». Здесь мне нравится. И для меня это выгодно, поскольку здесь часто бывают оптовые покупатели из России, Монголии, Узбекистана, Казахстана и Китая. Обороты моего магазина небольшие, но стабильные. Товар всегда новый. Есть постоянные покупатели, с которыми у нас сложились хорошие отношения».

Почему местное население так спокойно относится к приезжим?

Большинство гастарбайтеров рассматривает своё пребывание в Корее как временное, не особо стремятся укорениться в стране и, соответственно, не воспринимают свое положение как проблему. Корейцы, в свою очередь, тоже относятся к гастарбайтерам, как к временным пришельцам - и не без оснований: корейское общество устроено так, что у иммигрантов куда меньше шансов зацепиться в Южной Корее, чем, например, в Европе. Они - именно «гастарбайтеры», в Корее они в гостях. И это положение вполне устраивает хозяев, которые, надо отдать им должное, к гостям относятся достаточно корректно.

Войти в ряды среднего класса, респектабельного большинства корейского общества, вообще, можно только через фильтры жёсткой конкурсной системы образования, в которой дети иностранных рабочих имеют практически нулевые шансы на успех. Исключение составляют монгольские мигранты второго поколения, получившие высшее образование в Корее. Нескольким монголам удалось стать депутатами региональных парламентов.

Гастарбайтеры обычно приезжают в Корею без семей, но если дети с ними, то стараются отправлять их в свои национальные школы. Для монгольских детей созданы две монголо-корейские школы, одна из которых была открыта в 1999 г. для детей монгольских рабочих-мигрантов, есть детские сады. В 2011 г. открылась русская школа в Сеуле.

На первый взгляд может показаться, что этнические корейцы легче адаптируются в южнокорейском обществе. Однако, как отмечает В. Хан, это не совсем так:

«Со стороны южнокорейцев часто приходится слышать о том, что мы «ненастоящие» корейцы, что мы слишком сильно ассимилировались в иной этнокультурной среде, утратили язык, многие традиции и стали далеки от своих предков. Да, во многом это так. Но корё сарам создали свою неповторимую культуру. И она имеет право на признание, как полноценная часть мировой культуры и являет собой синтез разных культур народов, населяющих пространство СНГ. При этом корейцы СНГ сохранили свою этноидентичность. Жители Узбекистана, четко отличают узбека, русского или корейца. Поэтому некоторые мнения представителей Южной Кореи, что мы все давно превратились в русских или узбеков, по крайней мере, не имеют доказательной основы. Да, мы другие, нежели корейцы полуострова, но мы корейцы. «Мы являемся ни «более настоящими», ни «менее настоящими», нежели корейцы из Кореи, мы просто другие корейцы и являем собой иную этническую реальность».

Подобная ситуация характерна и для сегодняшних дней. Здесь невольно напрашивается аналогия с шэнэхэнскими бурятами, которые вернулись из Китая на историческую родину, в Бурятию, и обнаружили, что моментального слияния с материнским этносом не произошло, и семь десятилетий эмиграции не прошли даром. Примерно то же самое и с корейцами России и СНГ в Южной Корее.

В рамках проекта мы провели пилотное исследование сеульского анклава «Монгол таун» и пришли к некоторым предварительным выводам, безусловно, нуждающимся в дальнейшем уточнении на базе более глубокого изучения ситуации:

1. «Монгол таун», на наш взгляд, - некая гибридная культурная зона, где проживают выходцы из России, Монголии, Узбекистана, Таджикистана, Казахстана. Особенность анклава состоит в том, что он сформировался не на этнической, а на культурной основе, где основная роль принадлежит русскому языку.
2. «Монгол таун» - место, где мигранты группируются для жизни, работы, досуга, внутриобщинной жизни, где локализуются сети, связи, структуры, приобретая территориальное измерение. Анклав состоит из трех основных сообществ-землячеств - монгольского, российского и среднеазиатского, которые предоставляют своим членампомощьвпоискахработыиадаптациивобществе и выполняют функции социального контроля и регулирования, поддержания связей с родиной, удовлетворения минимальных этнокультурных потребностей. Они же регулируют и экономическую деятельность мигрантов.
3. Большинство людей, живущих в «Монгол тауне», - предприниматели, занимающиеся торговлей. Часть работает в кафе и ресторанах. Некоторые трудятся на предприятиях малого и среднего бизнеса. Жители анклава делятся на тех, кто живёт в Корее постоянно, и тех, кто приезжает время от времени.
4. Кафе и рестораны выполняют не только функции общепита, но и служат для членов сообщества зоной отдыха, местом встречи, переговорной, информационным центром. Само общение способствуют модификации сети личных знакомств, обретению ресурсов. Иногда такие функции выполняют магазины.
5. «Монгол таун» стал эффективным буфером для новоприбывших, плохо знающих или совсем не знающих корейского языка, не ориентирующихся в социальном пространстве Сеула.
6. Большинство гастарбайтеров рассматривает своё пребывание в Корее как временное, не особо стремятся укорениться в стране и, соответственно, не воспринимают своё положение как проблему.

Корейцы, в свою очередь, тоже относятся к гастарбайтерам, как к временным пришельцам. Они - именно «гастарбайтеры», в Корее они в гостях. И это положение вполне устраивает хозяев, которые, надо отдать им должное, к гостям относятся достаточно корректно.

Авторы статьи: Балдано М.Н., Кириченко С.В. Трансграничные миграции в пространстве монгольского мира: история и современность. Выпуск 4. Улан-Удэ. Издательство Бурятского научного центра СО РАН 2017. С. 113-128.