Освободительное движение в Монголии против цинского ига (XVIII в.) Часть 1

Халха-монголия в условиях установления цинского ига.

Халха (Северная Монголия) была превращена маньчжурскими властями в военный лагерь. Через каждые несколько десятков километров были размещены сторожевые посты. Действовали многочисленные уртонные (почтово-курьерские) станции. Непрерывно скакали курьеры и проходили войска. От Калгана до Улясутая, от Сайр-ус (через Ургу) до Кяхты действовали 120 уртонов, обслуживание которых входило в обязанности халхаского населения. Халха-монголы несли уртонную службу как на своей территории, так и там, где воевали Цины. Они не только выезжали на определенный срок на эту службу с лошадьми и продовольствием, но и сдавали скот в значительном количестве в казну.

Тяжелым бременем лежали на аратах караульная и воинская повинности. На границах с Джунгарией и Россией были созданы десятки караулов. Ежегодно на караульную службу мобилизовались несколько тысяч халхасцев. Халха-монголы служили в цинской армии и снабжали ее лошадьми и провиантом. Привлекая их к участию в захватнических войнах, маньчжуры притворно заявляли, что халхасцы - меткие стрелки, хорошие преследователи, смелые и мужественные баторы.

Цины реквизировали у местного населения для нужд армии, дислоцированной на халхаской территории, десятки тысяч лошадей и скота. Так, в 1728-1730 гг. реквизировали 150 тыс. лошадей, 80 тыс. верблюдов, 500 тыс. овец, 200 тыс. коз, а в 1733 г. - более 500 тыс. овец. К середине XVIII в. они значительно увеличили размеры поборов. В докладной военного ведомства, представленной богдо-хану в 1754 г., говорилось:

«В 1720-1730-х гг. поборы с халхасцев были значительны, но в данный момент потребности наши вынуждают еще более увеличить эти поборы».

Поборы в форме «пожертвований» (лошади, скот, продовольствие, фураж), уртонные и другие повинности, а также привлечение халхаских мужчин к воинской службе не могли не вызывать протесты. Описывая со ссылками на монгольские источники создавшуюся тогда в Халхе обстановку, петербургский монголовед А. М. Позднеев отмечал, что мобилизационные указы императора Юньчжэна содержали обычно слова «поскорее собрать», «поскорее доставить», «поскорее идти» и т. д.

Эти поборы и повинности, как и эксплуатация со стороны местных феодалов, порождали все возрастающее возмущение аратов, которое находило выражение в таких формах, как откочевки, бегство за границу. Так, монгольский караульный офицер рассказывал:

«Монголы к контайше (к джунгарскому хану Галдан-Цэрэну, - Ш. Ч.) склонение имеют, и китайцы мунгалов обобранием скота и верблюдами весьма отяготили, и уже китайцы и мунгалам не верят, хотя провиант привезут, то их к крепости не пущают, а принимают за крепостями».

В историческом сочинении «Зунгарын бодлогын бичиг» (32-35 дэвтэр) имеются сведения о волнениях в различных частях Халхи, в частности в хошунах Сэцэн-ханского аймака.

За связи с ойратами отдельные халхаские князья подвергались наказаниям. Например, князь Ламажав был разжалован с хошой-чин-вана, арестован и отправлен для следствия в Пекин. Такая же участь постигла и князя Цэвэнжава, которого обвинили в отказе воевать с ойратами. Но он был помилован, так как, как сказано в указе богдо-хана, дед и отец его были ханами в Халхе.

Цины выдвигали на ответственные должности преданных им людей. В 1732 г. жун-ван Чойжав стал помощником Сэцэн-хана Цэвдэн-Байнжура, не способного управлять аймаком якобы в силу своей молодости. Дело в том, что он не мобилизовал 3 тыс. цириков для отправки в район Эрдэни-дзу, против Галдан-Цэрэна, послав туда всего 1200 человек. Через год Чойжав был утвержден Сэцэн-ханом. В Сэцэн-ханский аймак прибыл цинский представитель Загд, который вскоре был поощрен за укрепление позиций Цинов в этом аймаке 5 тысячью лан серебра.

Постоянно ущемлялись права, привилегии халхаских феодалов. Крупные ламаистские иерархи, в том числе глава ламаистской церкви Монголии, были лишены права без санкции Цинов выезжать из своей ставки. Их деятельность находилась под строгим контролем.

Цинский император в своих указах неоднократно отмечал инертность халхаских князей, незаинтересованность их в «умиротворении Джунгарии», обвинял халхаских дзасаков в том, что они не проявляют энтузиазма в службе.

На фото маньчжуры

В середине XVIII в., в связи с крупными военными действиями против Джунгарии, Халха попала в кризисное положение. Народ бедствовал, проявлял недовольство тем, что на него легли многочисленные поборы и повинности, выражал возмущение, что халхаские цирики участвуют в кровопролитных сражениях. В конечном счете в Халхе вспыхнуло пламя вооруженной борьбы против маньчжурских завоевателей.

Среди тех, кто вынашивал идею вооруженной борьбы и участвовал в ее подготовке, были и влиятельные князья, облеченные маньчжурскими титулами и занимавшие крупные должности в цинской армии, такие как чин-ван Ринчиндорж, чин-ван Чингунжав. В летописи «Болор толь» (14 дэвтэр, с. 16) читаем:

«Дархан шадар чин-ван (Ринчиндорж) был доставлен в Пекин, на допросе решительно защищал себя, отводил все обвинения. В апреле 1756 г. был вызван на допрос его брат, второй богдо-гэгэн Жэвзэн-Дамба, и в его присутствии чин-ван Ринчиндорж был казнен».

В народе ходила легенда: будто бы после казни цинский император вызвал в Пекин крупных халхаских феодалов и в момент приема их в императорском дворце якобы пригрозил им в случае подобных предательств суровым наказанием.

Жэвзэн-Дамба-хутухта был возмущен действиями маньчжуров. По возвращении на родину он, говорят, высказался за немедленное объединение сил четырех аймаков Халхи и организацию борьбы против маньчжурского гнета. Узнав об этом, цинский император был напуган, срочно отправил в Халху Жанжаа-хутухту для встречи с богдо-гэгэном. Эта миссия хотя утихомирила гэгэна, но не могла изменить настроение халхаского населения. В биографии Жанжаа Ишдамби-жанцана говорится, что казнь брата халхаского Жэвзэн-Дамба-хутухты привела халхасцев к вооруженной борьбе.

Шадар-ван Чингунжав во главе восстания

Халхасцы в борьбе с иноземными поработителями

Вооруженная борьба в Халхе за свободу и независимость началась с того момента, когда хотогойтский нойон, помощник жанжина Дзасакту-ханского аймака шадар-ван Чингунжав оставил военную службу и вернулся на родину. До этого он служил в войсках северного направления, участвовал в подавлении выступлений урянхайцев с р. Хан-Хатана, затем в составе армейского отряда, преследовавшего Амарсану, побывал у казахов. Но со времени начала восстания в Западной Монголии и отправки туда халхаских войск, особенно с момента казни Ринчиндоржа и усиления антиманьчжурского настроения халхаского населения, в том числе феодалов во главе с богдо-гэгэном, Чингунжав, учитывая свою договоренность с Амарсаной, решил, что пришло время поднять восстание в Халхе.

Под предлогом преследования урянхайцев в июне 1756 г. Чингунжав ушел из армии, которой командовал цинский полководец Хадаха. С отрядом в 800 человек он прибыл в Халху, на свою родину, к хотогойтам.

Так как маньчжурский император был осведомлен о связях Амарсаны и Чингунжава, за последним была установлена тайная слежка. Одним из тех лиц, кто следил за действиями Чингунжава, был маньчжурский писарь, который, чувствуя неладное, отказался оформить его заявку об увеличении числа цириков его отряда, направляемого в Урянхай. Халхаский князь оформил подобную заявку на монгольском языке через своего человека.

Письмо-заявка на имя маньчжурского правителя была оформлена внешне в верноподданническом духе. Суть письма Чингунжава заключалась в следующем: «арестован тайджи Дамбажав за то, что отпустил изменника дербетского нойона Бадана, также наказан Ринчиндорж; когда три Цэрэна (дербетские Цэрэн, Цэрэнмунх, Цэрэнувш) реквизировали много скота и имущества, резко ухудшилось положение халхасцев, что вызвало серьезное возмущение с их стороны; для поимки Амарсаны необходимо отправить в будущем году 30-тысячное войско».

По пути в Халху Чингунжав встретил на Чуйн-голе бэйлэ Цэвдэна, которому рассказал о своих планах. Он заявил, что «казнены помощник командующего чин-ван Ринчиндорж, тайджи Дамбажав за то, что отпустили Амарсану и Бадана. Огромные расходы, связанные с войной, несет многострадальное халхаское население. Узнав о том, что Жэвзэн-Дамба-хутухта объявил о поддержке патриотического движения халхаского населения, я оставил службу в армии» (Центральный архив в Пекине. Донесение Санжайдоржа от 29 августа 1756 г.).

Бэйлэ Цэвдэн, гун Дамиран последовали за Чингунжавом. По-видимому, эти трое первыми начали антиманьчжурскую борьбу в Халхе. Дамиран-гун впоследствии говорил: «Мы, Чингунжав, бэйлэ Цэвдэн, посоветовавшись, решили взять на себя всю ответственность и начать борьбу». Однако они не сумели вовремя объединить силы, так как после самовольного ухода из цинской армии направились в свои родные места, тем самым потеряв много драгоценного времени.

Чингунжав развернул активную деятельность по организации восстания, установил связь с некоторыми лицами из штаба войск северного направления, обратился к военачальникам присоединиться к восставшим. Разослав послания начальникам многих караулов, уртонов страны, а также влиятельным феодалам, он призывал их прибыть с войсками к нему, подняться на борьбу за освобождение родины. В воззвании Чингунжава к народу есть такие слова:

«Маньчжурский хан воюет с ойрат-монголами. Огромные расходы, связанные с этой войной, несет многострадальное халхаское население. Представитель Чингисова рода ван Ринчиндорж по ложному обвинению казнен. Необходимо немедленно объединить силы и добиться избавления родины от маньчжурского господства».

Чингунжав отправил одного за другим посланцев к Жэвзэн-Дамба-хутухте с приглашением присоединиться к восставшим, учитывая его авторитет и влияние на массы, а также его патриотическое заявление «в любом случае последую за халхасцами семи хошунов», сделанное после казни его брата. Если судить по информации некоего Агу, Жэвзэн-Дамба-хутухта уклонился от ответа, когда прибыл к нему первый посланец, а второму дал отрицательный ответ, ссылаясь на сан священнослужителя, на то, что маньчжурский император уважает ламаистскую религию (Центральный архив в Пекине. Донесение Агу от 8 августа 1756 г.). Приезжали к хутухте еще несколько посланцев от Чингунжава. Однако Жэвзэн-Дамба-хулухта начал отговаривать его от участия в антиманьчжурском восстании. Таким образом, попытки перетянуть главу ламаистской церкви на сторону восставших не увенчались успехом.

Руководители восстания решили созвать всехалхаское совещание по вопросам организации восстания и восстановления независимости Халхи. На совещание были приглашены прежде всего халхаские феодалы, влиятельные нойоны, а также чин-ван Цэнгунжав, помощник командующего маньчжурской армией, начальник гарнизона Улясутая. Он не только отказался от приглашения, но и отдал приказ арестовать Чингунжава. Было объявлено о назначении нойона Ванбужава хотогойтским дзасаком вместо Чингунжава. Новому дзасаку приказано было помочь в поисках и поимке руководителя восстания. Поэтому Чингунжаву пришлось бороться со своими противниками из среды халхаских феодалов и вплотную заняться укреплением повстанческих сил. Чингунжав снарядил отряды для поимки чин-вана Цэнгунжава, Ванбужава, но это ему не удалось. Потерпела неудачу и попытка созвать общехалхаское совещание.

Несмотря на это, масштабы восстания расширялись, росло число его участников. Первыми присоединились к восстанию караульные части, находившиеся вдоль русско-монгольской границы, араты, обслуживавшие уртоны улясутайской дороги. Маньчжурский хан был вынужден заметить, что в Халхе широко распространяются анти-маньчжурские призывы, участились случаи самовольного ухода из армии, оставления караульной и уртонной служб. Ургинский амбань чин-ван Санжайдорж докладывал в Пекин, что начальники многих караулов, воинские части перестали слушаться, караульные уходят в родные места, оставляя службу. Сообщалось о самовольном закрытии более 20 уртонов, о поддержке главой ламаистской церкви Жэвзэн-Дамба-хутухтой идеи восстания. Бросали работу халхасцы-пастухи, доильщики так называемого императорского стада или уводили животных из стада в свои хошуны, затем вступали в ряды восставших. Восставших поддерживали такие крупные халхаские деятели, как Дзасакту-хан Балдир, Тушэту-хан Ямпилдорж, Сэцэн-хан Минибадар, чин-ван Дэчинжав.

Итак, восставшие уходили из армии, оставляли караульную, уртонную службы, отказывались выполнять повинности по уходу за императорским стадом.

«Изменник Чингунжав и находившиеся в его подчинении люди вышли из повиновения и отказываются от несения всяких повинностей», - докладывал представитель маньчжурской администрации в Монголии.

Кроме того, многие араты уходили со скотом из родных мест. В одном из указов цинского императора (1757 г.) говорилось: «В прошлом году изменник Чингунжав затеял беспорядки, в халхаских аймаках население взбудоражено, многие перекочевали со своим скотом, оставив свои кочевья».

Нойоны, тайджи принимали меры по пресечению массового ухода, пытаясь вернуть с пути беглецов обратно. 4 сентября 1756 г. начальники двух уртонов докладывали маньчжурскому чиновнику Агую, что араты, обслуживавшие уртоны района Убэр-туж, в знак протеста арестовали тайджи Жамьяна. Повстанцы нападали на уртоны, продолжавшие обслуживать маньчжурских захватчиков. Подверглись нападениям уртоны № 27 и 28, обслуживаемые хорчинами. Подобного рода действия восставших и поддерживавших их аратов приняли повсеместно широкие масштабы. В конце лета 1756 г. перестали действовать уртоны во многих местностях, в частности уртоны улясутайского направления, что поставило Цинов в тяжелое положение. По этой причине оккупационными властями были мобилизованы армейские части, на которых возлагались караульная и уртонная службы. Но многие солдаты уходили к восставшим, бросая службу в караулах, на уртонах. Например, весной 1756 г. взбунтовались караулы в хошунах ванов Дэмчига, Базарсады. Бошхо Даш и поддерживавшие его караульные не только бросили свои караулы, но и по пути напали на другие пограничные посты и вернулись в родные места (Центральный архив в Пекине. Донесение Санжайдоржа от 29 августа 1756 г.).

23 сентября 1756 г. амбань Санжайдорж докладывал, что 250 халхаских воинов, направленных на караульную службу в пограничные пункты, полностью дезертировали. Дезертирство караульных и нападение на караулы продолжались вплоть до 1758 г. В указе маньчжурского хана от 11 апреля 1758 г. отмечалось, что отряды Цэрэна и Дэчина из Сайн-нойон-ханского аймака напали на части зеленого войска, убили троих солдат, забрали оружие. По данным от 31 октября 1758 г., хотогойтскис урянхайцы совершили нападение на караул Агар, убили и ранили группу воинов, захватили лошадей, верблюдов.

В хошунах действовали организованные отряды восставших, насчитывавшие в своих рядах от десяти до несколько сот человек. В них можно было встретить людей из самых отдаленных мест Халхи и сопредельных территорий. Например, активными участниками повстанческого движения были алтайские и хубсугульские урянхайцы.

Повстанческие части не ограничивались атаками на уртоны, караулы, они нападали на маньчжурских чиновников, воинов. Об этом свидетельствуют показания цинских представителей, их докладные.

Цинский военачальник Цэнгунжав докладывал о нападениях повстанцев на правительственные воинские части, о фактах пленения солдат, нарочных и т. д. Так, в конце августа 1756 г. два подразделения чахарских частей попали в засаду в районе уртона Зуун-мод. Повстанцы устроили им допрос, они спрашивали, какова численность гарнизона в Улясутае, куда собираются части, дислоцированные в Намир-шазгай, когда прибудет командующий северным направлением маньчжурских войск Хадаха. Однако из документа неясно, какой ответ был получен.

Чингунжав рассылал своих людей по всей стране, пропагандируя цели восстания, призывая население вступать в повстанческие отряды. В случае отказа повстанцы применяли силу. Например, повстанцы во главе с Банзаром отняли коней и верблюдов у дзанги Баянтая, который пригонял их в гарнизон Улясутая. Участились нападения на маньчжурских чиновников и солдат, конфискация их скота и имущества. Повстанцы наносили удары по монгольским феодалам - верным союзникам маньчжуров. В сентябре 1756 г. повстанцы Одос, Юндэн, Гомбо, всего 23 человека из двух элетских хошунов с Халхин-гола (Сэцэн-ханский аймак), неожиданно напали на стойбища тайджи Цэвэна, дзанги Бавуу из хошуна Жамьяна, и отняли 18 лошадей, 54 голов крупного рогатого скота. Преследователи попали под огонь угонщиков. 22 сентября 1757 г. восставшие отогнали 30 лошадей из табуна Гуржава из хошуна Дашравдана Сэцэн-ханского аймака.

Выступления повстанцев были направлены также против китайских купцов и ростовщиков, орудовавших в Халхе.

На фото китайские купцы 19 век династия Цин

Некоторые историки утверждают, что китайский торгово-ростовщический капитал проник в Монголию лишь в XIX в. На самом деле первые китайские торговцы появились в Халхе еще в XVII в. вместе с маньчжурскими захватчиками. В XVIII в. китайский торгово-ростовщический капитал в этой стране занимал прочные позиции, монгольское население страдало от его засилья. Поэтому неудивительно, что монгольские повстанцы направляли свои удары не только против маньчжурских захватчиков, но и против китайского эксплуататорского капитала, китайских купцов, опутавших монголов кабальными долгами. Об этом известно из архивных документов, многие из которых вошли в сборник материалов «Чингунжавын уриалгаар халхын ард олноос хятадын худалдаачдыг довтолсон тухай» (О борьбе халхаского населения по призыву Чингунжава против китайских торговцев. Сост. Л. Дэндэв). В сборнике содержатся многочисленные факты, характеризующие действия повстанческих отрядов из 5, 10 и более человек против китайских торговцев-эксплуататоров.

Например, 20 сентября 1756 г. небольшой отряд восставших напал на факторию торговца Лю Фучена в Сэцэн-ханском аймаке, отнял товары, скот на значительную сумму. Подвергся нападению купец Ли Юань, торговавший в Хужирте. Олон-нуре в Тушету-ханском аймаке. На него напал отряд из 30 человек, куда входили араты из хошуна Ямпилдоржа. Такие же нападения были совершены в других местах Тушету-ханского аймака, в частности в Бургалтае, Толгойте, Хэйн-голе.

В отдельных районах Халхи действовали отряды в 100 и в несколько сот человек, которые наносили чувствительные удары по китайским купцам. 14 сентября 1756 г. около 100 повстанцев напали на купцов, занимавшихся торгово-ростовщическими операциями в местности Хошинга в хошуне Дархан-вана. Подвергшиеся нападениям торговцы принимали повстанцев за обыкновенных грабителей.

Известно, что представители эксплуататорского класса не признавали законной борьбу угнетенных масс, всячески искажали ее цели и задачи, выдавая участников этой борьбы за грабителей и воров. Но не во всех посланиях и донесениях официальных лиц встречаются утверждения подобного рода, содержатся в них и отдельные правдивые факты произвола торговцев и ростовщиков, сведения о широком размахе повстанческого движения, участии в нем представителей различных сословий монгольского общества. Так, из послания помощника жанжина Тушету-ханского аймака гуна Лимпилдоржа на имя Эрдэни шандзотбы следует, что товары и скот китайского купца Ван Сичжина, проживавшего в Бургалтае, отняли чиновник Шабинского ведомства Цэрэнжав, местный тайджи Даш, более 100 вооруженных лиц.

В другом послании Лимпилдоржа сообщалось, что помощник хошунного начальника Жагва, чиновник Баян в сопровождении более 200 человек напали на факторию купца У Кайчи и отобрали у него товары и скот.

О действиях повстанческих отрядов против китайских торговцев и ростовщиков узнаем также из показаний самих пострадавших. По их сведениям, в конце августа 1756 г. несколько сот грабителей орудовали в местности Олон-нур хошуна Дархан чин-вана, угнали скот, забрали имущество, убили одного и увели с собой 16 человек.

Особую активность проявили повстанцы летом 1756 г. на территории хошуна дзасака Цэнгуна: они ограбили китайских купцов Тянь Дасина, Жа Юанынуна, отняли их имущество и скот, убили несколько человек.

(Продолжение в ч.2)

Источник: Ш. Б. Чимитдоржиев «Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII–XVIII вв.». Издательство БНЦ СО РАН. 2002. (Глава IV Освободительное движение в халхе в первой половине и середине XVIII в.). С.62-79