Освободительное движение в Монголии против цинского ига (XVIII в.) Часть 2

Борьба халхаских повстанцев против иностранных торговцев носила ярко выраженную антиэксплуататорскую окраску. Среди повстанцев было много людей, задолжавших большие суммы китайским торговцам-ростовщикам и не способных в срок рассчитаться с долгами. Из 60 повстанцев, участвовавших в нападениях на фактории в одном из хошунов Сэцэн-ханского аймака, большинство являлось должниками. Один из них рассказывал, что в середине октября 1756 г. к нему явился купец Санга-сая и потребовал уплаты долгов (долги за 1200 штук чая). Так как должник переезжал на новое кочевье, он не смог уплатить долги, обещал ему отдать позже. Но Санга перешел к угрозам, произошла ссора. Вмешательство присутствовавших заставило купца уехать.

«Мы с братом Болтог Аюуш, также брат Данзан ламы, Галзуу, Ням и др. присоединились к отряду, направлявшемуся в местность Мухар для нападения на китайские фактории».

В результате этого нападения пострадали Санга-сая и шесть монголов, поддерживавших его.

Повстанцы наказывали только угнетателей, тех, кто наживался на нищете, на трудностях простых аратов. В использованных нами источниках нет ни одного факта, говорящего о том, что повстанцы обижали простых людей, отнимали у них имущество и скот.

Восстание охватило худоны и города. Восставшие вели решительное наступление на цинские укрепленные пункты и города, в некоторых случаях занимая их. Летом 1756 г. один из отрядов восставших штурмовал город Их Хурээ (Ургу). Силы были незначительны и повстанцы ограничились нападениями на пузы-фактории китайских купцов, в итоге пострадали восемь купцов. Узнав об этом, ведомство шандзотбы осудило действия повстанцев, направив посланца в их лагерь.

Осенью 1756 г. из верховьев Орхона на север, в направлении Шивэ-Кяхты (Маймачена) двинулся вооруженный отряд (300 человек) с Гимпэлом, Шидаром и Ванжилом во главе. Авангард состоял из 100 человек, за ним следовали 200 цириков. В пути их встретил цинский тушемил, направлявшийся в район Иро, чтобы настроить население против Чингунжава. Как он рассказывал, участники похода шли с целью добиться освобождения Шивэ-кяхты. В действительности этот повстанческий отряд окружил город и заставил маньчжурский гарнизон сдаться. Из города сбежал дзаргучей, который впоследствии доносил в Управление по делам Внешней Монголии:

«Из района Орхона пришли вооруженные монгольские грабители в количестве более 300 чел., окружили Кяхту, потом захватили его. Отняли они у китайских торговцев их капиталы, товары, скот».

Источники не сообщают о дальнейших делах данного повстанческого отряда.

река Орхон

Исходя из того, что повстанцы штурмовали Их Хурээ, захватили Кяхту, можно сделать вывод: нападениям подверглись и другие города и крупные населенные пункты Халха-Монголии. По Кобдоскому наместничеству, по Дзасакту-ханскому и Сайн-нойонскому аймакам отсутствуют архивные сведения о действиях повстанцев, о том, что происходило в городах этого западного края.

В освободительной борьбе принимали участие, кроме халхасцев, другие народности, населявшие страну. Имеются данные, характеризующие восстание тунгусов чимчигидского рода на северо-востоке Сэцэн-ханского аймака. В «Илэтхэл шастире» говорится, что в 1756 г. люди из чимчигидского рода занимались грабежами. В начале 1757 г. маньчжурский император приказал своим военачальникам сначала разгромить отряды Чингунжава, убить его, затем направиться для умиротворения чимчигидов. Отсюда видно, что выступление чимчигидов было не бунтом шайки грабителей, а организованным антицинским, антифеодальным движением. Вскоре чимчигиды узнали об отправке цинских частей против них. Сил у них было мало, и они, понимая, что не смогут противостоять им, некоторое время спустя ушли на восток, в Хулун-Буир. В 1756-1758 гг. из родных мест в другие края уходили многие халхасцы и представители других народностей страны.

Чингунжав поддерживал связи с урянхайскими деятелями. Значительная часть урянхайского населения, шесть отоков Тагна-Урянхая, тоджинские урянхайцы принимали участие в повстанческом движении. Однако родоначальники хотогойтских, хубсугульских урянхайцев отказались помочь Чингунжаву. Об этом свидетельствует показание Билига, командированного им к этим урянхайцам. Оказавшись у Цинов в плену, Билиг заявил:

«Послан был Чингунжавом к гуну Дамби, бэйсэ Пунцаг, к урянхайским нойонам Дархан-баяну, Чулуну, Цадагу, Мангалу, чтобы мобилизовать 800 человек в повстанческую армию, однако его миссия завершилась провалом, он был выдан властям».

Факты говорят о том, что не везде и не все поддерживали замыслы Чингунжава. Некоторые деятели смирились с иностранным господством.

Несмотря на это, Чингунжав имел немалое количество воинов, которые дислоцировались в двух местах: 500 повстанцев находились в районе нынешнего Бурэнтогтох сомона Хубсугульского аймака, другой отряд из 500 человек располагался недалеко от этой местности. Под командованием самого Чингунжава было не менее 1 тыс. повстанцев. По некоторым данным, у него было двухтысячное войско.

Согласно преданиям, освободив часть территорий страны. Чингунжав занимался возведением города Ар-Бээжин в местности Загзуугийн-аман, точнее, фундамента нового города, вполне возможно, столицы будущего самостоятельного Монгольского государства.

По словам Н. Ишжамца, действительно в местности Загзуугийн-аман сохранились остатки городских стен. Из-за отсутствия достоверных данных трудно что-либо сказать о строительстве города. Так как целью повстанцев было освобождение страны от маньчжурского ига, они могли взяться за строительство города-столицы.

Если предположить, что у Чингунжава было двухтысячное повстанческое войско, этого было явно недостаточно для победы над противником и освобождения Халхи. Особенно отрицательно сказывалось на ходе восстания нежелание многих крупных феодалов, а также главы ламаистской церкви принять в нем непосредственное участие, отказ их содействовать мобилизации аратов в повстанческую армию.

Северо-запад Халхи, прежде всего район проживания хотогойгов, являлся зоной активных действий повстанцев. Чингунжав не терял надежды на активизацию антиманьчжурского освободительного движения монголов, на объединение патриотических сил Халха-Монголии и Западной Монголии (Джунгарии). Он продолжал через своих представителей заниматься пропагандой целей и задач движения, организацией повстанческих отрядов.

В конце 1756 - начале 1757 г. Чингунжав направил в Их Хурээ своих сыновей Цэвэнжава и Цэсурэндоржа с посланиями к Жэвзэн-Дамба-хутухте и видным деятелям страны с целью убедить их активизировать повстанческое движение. Активные связи Чингунжав поддерживал с Амарсаной.

Карательные мероприятия завоевателей

Вспыхнувшее в Халхе освободительное движение поставило маньчжурских захватчиков в трудное положение, осложнило их действия по завоеванию Западной Монголии. Поэтому они решили предпринять срочные меры по подавлению освободительного движения в Халхе, прежде всего обезглавить движение, захватив его руководителя. Пекин приказал военачальникам Далданге и Хадахе отправиться в район действий Чингунжава и поймать его. Туда же были направлены из Куку-хото 2 тыс. воинов во главе с полководцем Вучаном. В то же время, учитывая авторитет Жэвзэн-Дамба-хутухты, оказывали на него давление, чтобы словами и делами он способствовал прекращению восстания. В своем послании богдо-хан писал:

«Вы, хутухта, возведенный четырьмя аймаками на трон главы церкви, должны убедить восставших через своих представителей отказаться от бесплодной затеи».

После получения послания Жэвзэн-Дамба-хутухта обратился к влиятельным халхаским князьям принять меры к наведению порядка в хошунах, к возвращению к своим обязанностям тех, кто оставил караулы и уртоны.

Понимая, что большинство населения Халхи поддерживает Чингунжава и не выдаст его. Цины маневрировали, акцентируя внимание на преступных действиях Чингунжава, из-за чего якобы халхасцам приходилось страдать, переносить невзгоды. В частности, богдо-хан в указе от 28 сентября 1756 г. предлагал халхасцам отказаться от поддержки Чингунжава и спокойно жить и работать в своих хошунах. Цины угрожали халхасцам:

«Если не будет пойман Чингунжав, если каждый не будет выполнять свои обязанности, то против вас будет направлено крупное войско. Никто не защитит вас, погибнет много людей».

В октябре 1756 г. Пекин направил в Халху Жанжаа-хутухту, который убедил Жэвзэн-Дамба-хутухту созвать совещание халхаских князей. На совещании был вынесен вопрос о поимке Чингунжава и подавлении восстания. Так как там собрались в основном крупные князья, чиновники проманьчжурской ориентации, совещание обнародовало решение, осуждающее действия восставших, прибывающее к принятию решительных мер для подавления восстания. Дополнительным контингентом были усилены войска, которыми командовали улясутайский жанжин чин-ван Цэнгунжав, военачальники Хутуринга, Дорж и др. Цэнгунжаву было поручено возглавить операцию по поимке Чингунжава.

Цэнгунжав развернул активную деятельность по мобилизации аратов в армию. Однако халхасцы бойкотировали мобилизацию, отказывались выставлять цириков и лошадей. Получив подкрепление из Куку-хото, Цэнгунжав направился в начале ноября 1756 г. в сторону хотогойтов. Под его командованием находились несколько тысяч цириков, в том числе 1 тыс. из гарнизона Улясутая, 2 тыс. из Куку-хото и другие части. Повстанческие отряды Чингунжава значительно уступали по численности и вооружению, к тому же оказались в трудном положении из-за предательства некоторых феодалов, участвовавших в восстании. Они испугались угроз Цинов, концентрации крупных сил против повстанцев.

К моменту появления противника в хотогойтских хошунах под началом Чингунжава находилось около 1 тыс. цириков, располагавшихся в двух местах. Среди них имелись колеблющиеся. Поэтому Чингунжав не стал вступать в схватку с противником, ушел с войском в район реки Шигшид, где занял оборону. Но повстанцам из-за превосходства противника трудно было успешно обороняться. В их лагерь стали проникать лазутчики. Прибывали посланцы с ультиматумом сдаться. Появились дезертиры. Наметился раскол в рядах повстанцев, что в конечном счете ускорило их поражение.

В самом конце 1756 г. Чингунжав в сопровождении преданных ему 100 цириков направился на северо-восток, в сторону русской границы. Путь был тяжелый, обледеневшие горы, высокие хребты оказались труднопроходимыми, многие погибли, некоторые, не выдержав трудностей, сошли с пути. С Чингунжавом оставались 50 человек.

Ценой огромных усилий они преодолели перевал Хармай, реку Тэнхэс и в начале 1757 г. подошли к границе (Центральный архив в Пекине. Донесение Цэнгунжава от 23 сентября 1756 г.).

Маньчжурские власти не ограничивались мерами по ликвидации отрядов Чингунжава. Они посылали карательные отряды во многие пункты Халхи, где, по их данным, имелись повстанцы и сочувствующие им. Прибегали к публичным казням, для устрашения населения выставляли тела убитых халхаских патриотов на улицах, площадях, дорогах. Об этом свидетельствуют источники, документы-докладные маньчжурских военачальников и чиновников, непосредственных организаторов этих зверств.

Так, в докладной Хутуранги и Доржа (1757 г.) отмечалось, что убиты Нувш, Гомбо, всего 11 разбойников, головы их выставлены в людных местах для всеобщего обозрения. Также сообщалось о казнях Дамча, Равдана и других 19 повстанцев. Конфискованы были их имущество и скот, а жены и дети отданы в рабство верным Цинам аймачным тайджи в виде вознаграждения. В местности Хэйн, как сообщает источник, из 183 повстанцев пойманы и казнены 30 человек, остальные разбежались по хошунам. Было приказано всех их выловить и казнить.

В конце 1756 - начале 1757 г. маньчжурские каратели совершали походы в район Кяхты, в ходе которых были подвергнуты наказаниям участники восстания. Об этом говорится в послании амбаня Санжай-Доржа на имя богдо-хана:

«В первую очередь были казнены Гимпэл, Шидара, Ванжил, организаторы нападений на караулы и кяхтинских торговцев. Были также наказаны Мунх, Цэдэнвампил, Жамц и другие 36 человек, участвовавших в антицинской пропаганде и в двух-трех нападениях на торговцев и представителей власти. Скрываются еще 256 разбойников, конфискованы их скот и имущество, отданы их жены и дети в качестве слуг аймачным князьям».

Маньчжурскими властями была схвачена группа патриотически настроенных князей во главе с Дамираном, многие из них принимали активное участие в организации освободительной борьбы. Несмотря на то, что некоторые князья, как, например, Дамиран, проявили активность в начале борьбы, а затем отошли от нее и вернулись в свои хошуны, власти подвергли их арестам. Так, к Дамирану были трижды отправлены представители власти с требованием немедленно явиться в Улясутай. Он отказался туда явиться, ссылаясь на то, что собирается в Пекин на встречу с маньчжурским богдо-ханом. Узнав об этом, последний разгневался, приказал найти Дамирана и арестовать. Между тем Дамиран ушел в горы Дулан-хар на Орхоне. Его убежище стало известно амбаню Санжайдоржу, и он немедленно направил туда войско и арестовал Дамирана, который был доставлен в Пекин. Богдо-хан учинил ему суровый допрос и подверг его вместе с женой и детьми смертной казни.

Маньчжурские власти в союзе с реакционными феодалами в 1758 г. окончательно подавили национально-освободительное движение в Халхе. 12 января 1757 г. Чингунжав прибыл в местность Хороо на монголо-русской границе. В Хороо и Тэв проживали хара-дархаты (черные дархаты), правители которых были настроены проманьчжурски. Они через нарочных немедленно сообщили маньчжурскому командованию о Чингунжаве. Так как у дархатов было недостаточно сил для его ареста, до подхода маньчжурского войска они проявляли напускное дружелюбие и гостеприимство.

В произведениях устного народного творчества нашло отражение пребывание Чингунжава на дархатской земле. В них повествуется о том, что одни дархаты дарили ему лошадей, другие их крали, указывали ложные пути, вводили его в заросли, непроходимые места. Видимо, в них имеется значительная доля правды. Кругом были незнакомые места, высокие горы, обледеневшие перевалы и сопки, трудные переходы. Зима стояла морозная, снежная.

17 января 1757 г., когда Чингунжав стоял в местности Ханхын эх Жиянхас, у самой границы, туда нагрянул передовой отряд противника под командованием сайда-советника Намжила. С ним был дархатский зайсан Aзир. Попав в окружение, Чингунжав оказал отчаянное сопротивление. Многие из его соратников погибли в неравном бою, оставшиеся в живых были схвачены. Намжил свидетельствовал:

«Мятежный Чингунжав пытался выскочить из окружения, но был схвачен нашими людьми. Вместе с Чингунжавом попали в руки противника находившиеся вместе с ним 80-летняя мать, 22-летняя сестра, 10-летняя дочь Цэрэнжид. Арестованы были оставшиеся в родных краях жена Чингунжава с 5-летним сыном Бари и тремя малолетками».

Кроме того, были арестованы два его старших сына - Цэвэнжав и Цэсурэндорж, находившиеся в Их Хурээ. Второй богдо-гэгэн Жэвзэн-Дамба помог арестовать их и препроводить в Улясутай. Оттуда они были отправлены в Пекин. Чингунжав был доставлен туда в железной клетке и заключен в одну из столичных тюрем.

После весьма пристрастного, жестокого допроса Чингунжав и члены его семьи 11-го числа 3-го месяца 1757 г. были казнены. Оправдывая свои действия, маньчжурский император распространял слухи о том, что при вынесении приговора якобы принимались во внимание княжеское звание Чингунжава и заслуги его отца и деда и он не был казнен, а отравился. Однако спустя мною времени цинские власти вынуждены были официально заявить о том, что Чингунжав был казнен. В действительности он был зверски умерщвлен.

В народном предании говорится, что Шадар-ван был схвачен, отвезен в Пекин и там казнен. В живых оставили 80-летнюю мать Чингунжава и его младшего сына 5-летнего Бари. Но некоторые факты свидетельствуют о том, что через некоторое время малолетний Бари был убит подосланным маньчжурами убийцей.

Достоверных данных о годе рождения Чингунжава нет. Но по фактам, содержащимся в народных преданиях, можно предположить, что он был убит в 48-летнем возрасте. Чингунжав являлся правителем хотогойтов, поэтому его называли хотогойтским Чингунжавом. Он - внук Буувэй-бэйлэ, потомка Ашихай-дархан хунтайджи, основателя Дзасакту-ханства. Ашихай был старшим сыном халхаского Гэрэсэндзы. Отец Чингунжава - Банди бэйлэ (умер в 1737 г.). После смерти отца он наследовал его должность, маньчжурским богдо-ханом ему был присвоен титул туслагч жанжин (помощник командующего) Дзасакту-ханским аймаком. Но не проявил рвения к службе, за что имел порицание со стороны маньчжурских властей.

В то время связи между Халхой и Западной Монголией были строго регламентированы. Однако Чингунжав позволял своим албату общаться с ойратским населением, торговать с хотонами (уйгурами) Джунгарии, разрешал урянхайцам поселяться рядом с хотогойтами. Он выступал в защиту лиц, обиженных цинскими властями и проявлявших антиманьчжурские настроения. Так, Чингунжав не выполнил распоряжение маньчжурского хана доставить к нему Жамцан-хутухту, спрятал его в своем родном хошуне.

За подобного рода действия маньчжуры в 1753 г. разжаловали Чингунжава с туслагч жанжина и дзасак-бэйлэ, сохранив за ним лишь звание рядового дзасака. Но вскоре были отмечены его заслуги по усмирению урянхайцев Хан-хатан-гола. Чингунжава восстановили в звании дзасак-бэйлэ, а в 1755 г. после присвоения звания жун-вана вновь назначили помощником командующего Дзасакту-ханским аймаком. Однако от всего этого в его поведении не произошло никаких изменений. Однажды ему поручили вернуть Бадана, сына дербетского Цэрэнмунха, убежавшего из маньчжурского плена в Западную Монголию. Ссылаясь на то, что тот сбежал туда из далекого Эрчис Хавирга, он не стал заниматься этим делом.

Когда маньчжурские войска вступили в пределы Джунгарии, Чингунжав находился в их рядах, в соединении Амарсаны. Оба монгольских князя сходились к мысли приступить к подготовке вооруженной борьбы. Как только командующие маньчжурскими войсками Баньди и Сарал узнали о замыслах Амарсаны и доложили об этом богдо-хану. Чингунжав преду предил Амарсану об опасности. В дальнейшем, в ходе антиманьчжурских выступлений Амарсаны, Чингунжав, находясь в рядах маньчжурской армии, тайно поддерживал его, способствовал маневрированию и консолидации его повстанческих сил. Вскоре Чингунжав порвал связи с маньчжурской армией и направился на родину, в Халху, возглавив там освободительное движение.

По словам хотогойтского мэйрэна Дондова, Чингунжав был деятелем сильной воли и горячего нрава, решительным, мужественным, властным, немногословным и несколько замкнутым человеком. Люди беспрекословно слушались его, относились к нему с большим уважением. Н. Н. Бантыш-Каменский, опираясь на официальные материалы, хранящиеся в российских архивах, также приходит к выводу, что Чингунжав являлся крупным военачальником, мужественным и решитсльным деятелем.

Источник: Ш. Б. Чимитдоржиев «Национально-освободительное движение монгольского народа в XVII–XVIII вв.». Издательство БНЦ СО РАН. 2002. (Глава IV Освободительное движение в халхе в первой половине и середине XVIII в.). С.62-79