Этнокультурные параллели у бурят и народов Саяно-Алтайского нагорья

Сравнительное изучение семейной обрядности бурят и тюркоязычных народов Саяно-Алтайского нагорья может дать интересные данные о древних этнических и этнокультурных контактах этих народов. Перспективность таких исследований объясняется тем, что именно в обрядовой системе с поразительной устойчивостью и живучестью сохраняются многие формы и явления, относящиеся к разным этапам социальной и этнической истории народа.

В частности, в семейной обрядности сконцентрированы разнообразные, нередко весьма архаичные, элементы и явления материальной и духовной культуры: одежды и пищи, обычаев и традиций, устного народного творчества и религиозных верований и т. д., т. е. целый комплекс особенностей этнической культуры, сложившихся в разные исторические эпохи. А сопоставительные исследования семейной обрядности у разных народов могут дать ключ к пониманию многих явлений исторического процесса.

Сравнительное исследование семейных обычаев и обрядности у названных народов показывает, что в них очень много сходства и совпадений, которые могли сложиться не только в силу общих закономерностей исторического процесса, но и в результате тесных связей этих народов. Следует вспомнить, что все названные народы вплоть до Октябрьской революции 1917 года сохраняли многие пережитки патриархально-родовых отношений, которые в наибольшей степени продолжали бытовать в семейно-брачных традициях.

Так, у всех народов Южной Сибири существовала родовая экзогамия, нарушение которой считалось аномалией. Запрещались браки между родственниками по линии отца, но браки даже с ближайшими родственниками по линии матери не только не ограничивались, а считались предпочтительными или желательными. У всех народов Южной Сибири браки заключались главным образом путем сватовства по воле и выбору родителей. Сохранялись такие формы сватания, как сговор малолетних детей, женитьба малолетнего мальчика на взрослой девушке.

Аналогии прослеживаются как в брачных нормах, так и в терминах. Например у бурят представители двух породнившихся женитьбой родов назывались худанар (мужчина — худа, женщина — худагы); у алтайцев, телеут, хакасов сваты назывались кудат (сват — кудай, сватья — кудагай) (1).

До недавнего времени у всех этих народов женитьба кого-либо из членов рода, приготовление приданого невесте, проведение свадьбы было делом не отдельной семьи, а всей родственной группы. Каждый из родственников должен был вносить и вносил свою посильную лепту. При этом формы участия почти полностью совпадали.

Например, приданое невесты у бурят, алтайцев и тувинцев (2) состояло из одинакового набора вещей и предметов (зимняя и летняя одежда и обувь, постельные принадлежности, домашняя утварь), которые изготовлялись из одних и тех же материалов. Участие родственников в приготовлении приданого выражалось в том, что родственники в соответствии со своими возможностями вносили свою долю шкурок, овчин, кож, мехов, тканей и т.д., а затем родственницы-мастерицы, собравшись вместе, шили необходимые компоненты приданого.

У тувинцев, как и у некоторых групп забайкальских бурят, в приданое невесты входила войлочная юрта (3), в приготовлении которой тоже при необходимости участвовали родственники. Родственники участвовали и в приготовлении свадебного угощения, при этом они вносили свою долю продуктов, в частности туши баранов и молочную водку для свадебного стола.

У всех названных народов сохранялись пережитки и более древних общественных отношений, например следы авункулата — особо близких отношений человека с дядей по матери. Эти отношения у бурят проявлялись в том, что дядя по матери (нагаса) принимал самое горячее участие в браке племянника или племянницы, на свадьбе у многих групп бурят он выступал в качестве главного свата, а значит, и почетного гостя, он был ведущим в свадебном поезде невесты, он должен был делать племяннику или племяннице подарки лучше и больше других и т.д. (4) Почти полная аналогия таких отношений наблюдалась у алтайцев, телеутов, тувинцев, хакасов (5).

Немало общего и в свадебных обрядах этих народов, причем в ряде случаев в основе этих обрядов лежат древние религиозные представления. У бурят, алтайцев, тувинцев существовал обычай встречи свадебного поезда представителями стороны жениха за 2—3 км при подъезде его к улусу (аилу) жениха (6). Эта встреча у алтайцев называлась уткуул, у тувинцев — угтулга, у бурят — угтаал (угталга, угтамжа). Причем на место встречи сторона жениха везла вареное мясо, чай, молочную водку (бур. — архи/ алт., тув., хак. арака), которыми угощали подъехавших гостей свадебного поезда. Этот ритуал был обязательным.

У бурят на этой встрече совершали жертвоприношение духам — хозяевам местности. Для алтайцев и тувинцев исследователи не упоминают об этом, хотя, думается, что такая встреча была не только данью вежливости и гостеприимства, но должна была сопровождаться каким-то религиозным ритуалом. Данный момент у алтайцев и тувинцев или был утрачен, или не зафиксирован исследователями. После угощения на этой встрече у хоринско-агинских бурят устраивался обряд тоолэй буляалдаха — отнимание головы барана, приготовленной как почетное блюдо, которое привозилось специально для этого обряда. Это было состязание представителей двух сторон за право быть обладателями угощения (7).

У онгудайских и усть-канских алтайцев на этой встрече также проводилось аналогичное состязание, но уже за право обладания деревянным блюдом с мясом — тэпши (8). Кстати, у бурят деревянное блюдо также именовалось тэбилэ (тэбшэ).

У всех названных народов свадебный кортеж, прибыв в улус или аил жениха, трижды по часовой стрелке объезжал юрту отца жениха или свадебную юрту (у алтайцев). Только после этого гости сходили с лошадей. В этой и в других церемониях прослеживаются пережитки солярного культа.

Одним из важных элементов свадьбы у бурят, алтайцев, теленгитов, тувинцев было поклонение невесты духу — хозяину домашнего очага и жертвоприношение ему. У алтайцев и теленгитов, по материалам Е. М. Тощаковой, в день свадьбы невеста совершала жертвоприношение духу огня, прося благополучия и счастья в семейной жизни: она клала на таган четыре куска жира (по сторонам света), затем из большой чаши лила жир на огонь. Существовало поверье: если вспыхнет большое пламя, благополучие невесты обеспечено, если пламя будет слабое, ее могут ожидать большие неприятности (9). Этот обряд подношения жира огню она совершала также, заходя в жилище каждого старшего родственника жениха.

У западных бурят невеста кроме жира лила в огонь растопленное масло (10). У тувинцев (юго-восточных), выполняя обряд поклонения огню, невеста трижды бросала в огонь щепку с веточками можжевельника и кусочек сала и при этом трижды кланялась очагу (11). Этот обряд у названных народов считался необходимым актом при бракосочетании и осмысливался как приобщение невесты-чужеродки к семейному очагу рода мужа.

Сходство этого обряда основывалось на общности верований, в которых культ огня занимал особое и весьма значительное место. До недавнего времени у всех народов Южной Сибири дух — хозяин огня, домашнего очага считался основным божеством, обеспечивающим благополучие дома, покровителем и защитником семьи. Именно исходя из таких представлений, невеста должна была совершить обряд поклонения и жертвоприношения хозяину огня, чтобы быть принятой в число членов данной семьи и таким образом рассчитывать на покровительство этого божества.

Культ огня был широко распространен среди сибирских народов. Но у бурят и тюрков, как установлено Т. М. Михайловым и Н. А. Алексеевым, наблюдалось поразительное сходство в представлениях об огне не только как о хранителе, покровителе семьи, но и как о магической очистительной стихии. С этими представлениями были связаны различные обряды и запреты, совпадающие у названных народов до мелких деталей (12).

Так, у всех этих народов принято было постоянно совершать жертвоприношения огню. Каждый раз перед трапезой первый кусок мяса, первая чарка молочной водки, первая ложка от любого приготовленного блюда в первую очередь подносились хозяину огня. Абсолютно тождественными были у бурят и их тюркоязычных соседей все запреты, связанные с огнем: не касаться острым предметом огня, не плевать в него, не бросать в него мусор и т. д.

Роль огня была исключительно велика во всех шаманских молебствиях; очистительное свойство огня широко использовалось в самых разных случаях: от изгнания злых духов и защиты от них до очищения людей, животных, вещей, продуктов и т. д.

Одним из важных атрибутов в обрядовой практике считался можжевельник (бур. арса, алт. арчы, тув. арци). Такая общность представлений о духах — хозяевах огня и его магических свойствах, сходство связанных с ним обрядов у бурят и саяно-алтайских народов, как считают религиоведы, свидетельствует об их древних и тесных связях и, возможно, о генетически общем пласте древних верований.

Поразительно много общих черт в существовавшей системе запретов и норм взаимоотношений невестки со свекром и другими старшими родственниками мужа у бурят, алтайцев, телеутов, шорцев (по другим народам нет материалов): невестка не имела права показываться свекру и другим старшим родственникам мужа с непокрытой головой, разутой и без безрукавки — обязательного компонента костюма замужней женщины; не могла называть его по имени, поворачиваться к нему спиной и пр. А старший родственник мужа не мог себе позволить садиться на ее кровать, шутить в ее присутствии и т. д. (13)

Очень много сходства и даже прямых совпадений в обычаях и обрядах, связанных с рождением и сохранением жизни ребенка. У бурят, алтайцев, хакасов было распространено особое отношение к последу, который связывался с душой ребенка. И чтобы сохранить жизнь ребенка, считалось необходимым послед уберечь от посягательства злых духов. Поэтому по отношению к последу принимались особые защитные или предохранительные меры: совершались специальные обряды захоронения, чаще всего в юрте, за очагом (огонь считался заслоном от злых духов), в сопровождении различных предметов, которые призваны были защитить от злых духов (камни, уголь, колючие растения) или должны были сообщить ребенку силу, крепость, богатство (деньги, кусочки мяса или жира, зерно и т. д.)(14)

Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы послед был кем-нибудь осквернен или съеден. Столь же тщательно хранилась и оберегалась у бурят, хакасов, шорцев, алтайцев и тувинцев пуповина ребенка, напрямую, согласно поверьям этих народов, связанная с жизнью ребенка. Ее заворачивали в тряпочку или клали в специальный кожаный (шелковый) мешочек и привязывали к ремням колыбели ребенка или в подголовник матери (15).

Идентичным было отношение к колыбели. И у бурят, и у алтайцев, прежде чем положить ребенка в колыбель, непременно ее «очищали», т.е. окуривали дымом можжевельника. Над колыбелью подвешивали в качестве оберега маленькую стрелу и лук. В качестве оберегов для детей использовались колющие, режущие предметы (нож, ножницы, шиповник, колючка); когти зверей и птиц (филина, волка и т. д.) (16).

У всех народов большим уважением пользовались повивальные бабки (17). У всех народов придавалось большое значение имени ребенка: существовал обычай обманных (защитных) имен, имена-обереги. Это были, как правило неблагозвучные имена, обозначающие негативные качества человека или названия животных, различных предметов. Существовало поверье, что такие имена не привлекут внимания злых духов, т. е. такая практика призвана была предохранить ребенка от них и сохранить его жизнь (18).

Все эти обычаи и обряды были связаны с поверьями, в основе которых лежат архаические религиозные представления, и в первую очередь магия, пережитки которой были широко распространены у всех названных народов.

Проведенные далеко не исчерпывающие этнокультурные параллели подтверждают, что тесные связи предков бурят и народов Саяно-Алтайского нагорья восходят к древнему и раннесредневековому периодам их истории. Тесные контакты и культурные взаимовлияния продолжались, по-видимому, весьма активно и в последующее время, о чем свидетельствуют сходные явления в других областях духовной и материальной культуры этих народов, характерных для более поздних этапов исторического развития. И это не только следствие однотипности хозяйственно-культурного уклада, определявшего известную общность и образа жизни, и черт материальной культуры, но и результат длительных этнокультурных связей.

Дальнейшие сопоставительные исследования, несомненно, будут способствовать выяснению генезиса тех или иных явлений культуры, степени их распространения. А это, в свою очередь, поможет решению проблемы этногенетических связей и этнических процессов в регионе.

Примечания

1. Басаев К. Д . Семья и брак у бурят (вторая половина XIX - начало XX в .). - Новосибирск, 1980, - С. 113-123; Бурятско-русский словарь. - М., 1973. - С. 597; Дыренкова Н. П. Род, классификационная система родства и брачные нормы у алтайцев и телеут // Материалы по свадьбе и семейно-родовому строю народов СССР. - Л., 1926. - С. 251; Потапов Л. П. Краткие очерки истории и этнографии хакасов. - Абакан, 1952. - С. 186, 196; Он же. Очерки народного быта тувинцев. - М., 1969, - С. 234 - 235; Шатинова Н. И. Семья у алтайцев, - Горно-Алтайск, 1981. - С. 50 - 63. 
2. Басаева К. Д . Семья и брак у бурят... - С. 138 - 145; Вайнштейн С. И. Тувинцы - тоджинцы. - М., 1961. - С. 138; Шатинова Н. И. Семья у алтайцев. - С. 53; Тощакова Е. М. Алтайская женщина в дореволюционном прошлом // Учен. зап. Горно-Алтайск. НИИЯЛИ. - Горно-Алтайск, 1958. - Вып. 2. - С. 122 - 125, 136 - 137. 
3. Линховоин Л. Заметки о дореволюционном быте агинских бурят. - Улан-Удэ, 1972. - С. 62; Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. - С. 237; Чимытов Б. Р. Этнографические заметки о старом быте монголов Бурятии // Материальная культура и искусство народов Забайкалья. - УланУдэ, 1982, - С. 53. 
4. Балдаев С. П. Бурятские свадебные обряды. - Улан-Удэ, 1959. - С. 10 - 11. 
5. 5 Дыренкова Н. П. Пережитки материнского рода у алтайских тюрков // СЭ. - 1937. - № 4 . - С. 24 - 26; Потапов Л. П. Очерки по истории алтайцев. - С. 260 - 261; Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев ... - С. 233. 
6. Басаева К. Д. Семья и брак у бурят... - С. 177; Вайнштейн С. И . Тувинцы (свадебная обрядность) // Семейная обрядность народов Сибири. - М., 1980. - С. 30; Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. - С. 241; Шатинова Н. И. Семья у алтайцев. - С. 54. 
7. Галданова Г. Р. Традиционные верования и обычаи забайкальских бурят в рукописях Г. Д. Нацова // Исследования по исторической этнографии монгольских народов. - Улан-Удэ, 1986. - С. 116 - 117; Линховоин Л. Заметки... - С. 65. 
8. Шатинова Н. И. Семья у алтайцев. - С. 55. 
9. Тощакова Е. М. Традиционные черты народной культуры алтайцев (XIX - начало XX в.). - Новосибирск, 1978. - С. 97. 
10. Балдаев С. Бурятские свадебные обряды. - С. 132 - 133. 
11. Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев. - С. 26. 
12. См.: Алексеев П. А . Традиционные религиозные верования якутов в XIX - начале XX в. - Новосибирск, 1975. - С. 68 - 71; Дыренкова Н. П. Культ огня у алтайцев и телеут // Сборник МАЭ, - Л., 1927, - Т. 6, - С. 69 - 70; Михайлов Т. М. Из истории бурятского шаманизма. - С. 163 - 164; Шибаева Ю. А . Пережитки эпохи матриархата у хакасов // СЭ. - 1948. - № 1, - С. 204. 
13. Басаева К. Д . Семья и брак у бурят... - С. 53 - 56; Дыренкова Н. П. Род ... - С. 252 - 257, 263. 
14. Басаева К. Д . Семья и брак у бурят... - С. 72 - 80, 85; Шатинова Н. И. Традиционные обряды алтайцев, связанные с рождением ребенка // Вопросы истории Горного Алтая. - Горно-Алтайск, 1979. - Вып. 1 . - С. 152 - 153. 
15. Алексеев Н. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири ... - С. 145 - 163; Басаева К. Д. Семья и брак у бурят... - С. 85; Дыренкова Н. П. Умай в культе турецких племен // Культура и письменность Востока. - Баку, 1928. - Ч. 3. - С. 135; Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев... - С. 268 - 269; Шатинова Н. И. Традиционные обряды алтайцев, связанные с рождением ребенка... - С. 149 - 152. 
16. Алексеев Н. А. Ранние формы религии тюркоязычных народов Сибири... - С. 149, 151 - 153, 158 - 160; Басаева К. Д . Семья и брак у бурят... - С. 82, 84 - 85; Шатинова Н. И. Семья у алтайцев... - С. 81 - 84. 
17. Басаева К. Д. Семья и брак у бурят... - С. 69 - 74; Потапов Л. П. Очерки народного быта тувинцев... - С. 267 - 269; Шатинова Н. И. Семья у алтайцев... - С. 74 - 75. 
18. Алексеев Н. А. Ранние формы религии... - С. 151, 155, 159, 161; Басаева К. Д. Традиционные обычаи и обряды бурят, связанные с рождением и первыми годами жизни ребенка // Этнографический сборник. - Улан-Удэ, 1974. - Вып. 6. - С. 39; Каруновская Л. Э. Из алтайских верований и обрядов, связанных с ребенком // Сборник МАЭ. - Л., 1927. - Т. 6 . - С. 29.

Источник: Басаева К. Д. Этнокультурные параллели у бурят и народов Саяно-Алтайского нагорья (на примере семейной обрядности), в книге «Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века: Сб. науч. тр, - Новосибирск: Наука. Сиб. отд - ние, 1989. – 185 С.