Хунну Забайкалья

История хунну (сюнну) представляет собой одну из интереснейших страниц истории народов евразийских степей в эпоху древности. На рубеже III – II вв. до н. э. хунну создали первую степную империю, которая объединила многие этносы Центральной Азии, Южной Сибири и Дальнего Востока.

В течение двух с половиной веков продолжалось драматическое противостояние между Хуннской державой и южным соседом - Ханьским Китаем. Несмотря на то, что численность Китая в данное время была около 60 млн. чел., тогда как общее количество кочевников в лучшие годы не достигало 1.5 млн. чел., хунну удавалось на равных противостоять Циньской и Ханьской династиям, а также заставить китайцев выплачивать под видом «подарков» крупные платежи шелком, изделиями ремесла и продуктами оседлого сельского хозяйства.

Эта империя возникла примерно в 209 г. до н. э., когда шаньюй (так назывался хуннский правитель) Модэ расправился со всеми внутренними и внешними врагами и объединил все кочевые этносы Центральной Азии.

Северные границы империи достигали Байкала, южные упирались в Великую китайскую стену, западные достигали Восточного Туркестана, включая Хакасию, Туву и Алтай, восточные доходили до Хингана и р. Ляохэ.

Плиточные могилы на берегу реки Селенга близ села Сутой Мухоршибирского района Бурятии. Фото: russianstock.ru

Этапы истории Хуннской державы

Можно выделить четыре этапа истории Хуннской державы.

Первый этап (209-133 гг. до н .э.) - это время наибольшего расцвета Хуннской державы. В этот период номады практиковали политику чередования набегов и вымогания «подарков» в отношении Китая.

Следующий этап (129-58 гг. до н.э.) связан с изменением китайской внешней политики и началом длительной кровопролитной войны между Хунну и китайской династией Хань. Война не принесла победы ни одной из сторон, однако хуннское общество «взорвалось» изнутри. Началась кровопролитная гражданская война.

Третий этап (56 г. до н.э. - 9 г. н.э.) - это период мирных отношений между кочевниками и китайцами. Правивший в тот период шаньюй Хуханье постепенно расправился со своими внутренними противниками, принял юридический вассалитет от Китая, за что южане высылали в степь регулярные и намного более богатые чем ранее подарки.

Четвертый этап (9-48 гг.) характеризуется очередной сменой внешней политики Китая по отношению к Хунну, из-за чего возобновилось противостояние между номадами и земледельцами, начались периодические набеги кочевников на Китай.

Данный этап продлился до 48 г. н.э., когда в результате новых внутренних конфликтов Хуннская империя распалась на «северную» и «южную» конфедерации. С этого времени начинается новый этап истории - так называемое Великое переселение и опустошительные завоевания гуннов в Старом Свете.

Между исследователями нет единства в вопросе происхождения хунну. Одни исследователи видели истоки хуннской культуры в населении, оставившем так называемые «плиточные могилы» на территории Монголии и Забайкалья. Другие авторы усматривают черты протохуннской культуры в ряде «скифо-сибирских» памятников Саяно-Алтая и Казахстана. Наконец, третья группа ученых связывает истоки хуннской культуры с так называемыми культурами «ордоских бронз», складывавшихся примерно с XIII в. до н.э.

Так или иначе, в период, непосредственно предшествовавший воцарению Модэ (рубеж III – II вв. до н.э.), хуннское общество предстает как сложившаяся централизованная политическая система с существующей социальной стратификацией, разработанной иерархической системой управления, сложившимися институтами высшей власти (титул правителя хунну (шаньюй), институт наследования власти и др.).

Косвенным образом последний тезис подтверждают исследования хуннских (или хунноподобных) памятников во Внутренней Монголии периода «борющихся царств». Уже в эту эпоху в хуннском обществе существовали значительные социальные различия, прослеживаемые в погребальном обряде.

Погребения кочевой аристократии и вождей содержали многочисленные украшения из золота и бронзы (только в могильнике Алучжайдэн (аймак Ханцзинь) было 218 предметов общим весом более 4 кг), встречаются предметы, специально сделанные для вождей (пластина с надписью титула «шао фу», украшения для церемониальной шапки, которые носили хуннские вожди и др.) [Тянь Гуанцзинь, Го Сусинь 1980; 1980а]).

В музее археологии Улан-Батора, Монголия

Причины объединения хуннского этноса в «племенную империю»

Главной причиной объединения хуннского этноса в «племенную империю» явилось создание на китайской равнине единого централизованного государства - сначала империи Цинь, а затем Хань.

Хунну быстро почувствовали последствия объединения Китая. Уже в 215 г. до н.э. по приказу правителя Цинь военачальник Мэн Тянь возглавил громадную армию численностью, по разным китайским источникам, от 100 до 500 тыс. чел. (Лидай 1958:15) и отвоевал у кочевников Ордос, славившийся своими тучными пастбищами.

На отвоеванных территориях Мэн Тянь построил более 40 крепостей, проложил дороги, заселил их ссыльными преступниками. Еще более впечатляющим было строительство Великой китайской стены (ваньли чанчэн - «стены длиной в 10 тыс. ли»), которая по замыслу Цинь Шихуаньди должна была стать надежным барьером на пути волн варварских набегов с севера.

На ее сооружении трудилось громадное количество солдат, осужденных преступников, государственных рабов и крестьян-общинников, принудительно мобилизованных на работы со всех провинций империи. Чтобы успешного противостоять Китаю, кочевникам необходимо было объединиться в кочевую империю. Основой доминирования хунну в Центральной Азии стала отлаженная военная система.

Плиточные могилы в Дульдургинском районе Забайкальского края фото: veternity.livejournal.com

Война – образ жизни хунну

Китайские источники неоднократно свидетельствуют о воинственном образе жизни северного соседа. С раннего детства мальчики и юноши тренировались в стрельбе из лука и скачках на лошади. Все взрослые мужчины входили в состав военно-иерархической организации хуннского общества (Лидай 1958: 3,31; Материалы 1968: 34, 36).

«Сюнну открыто считают войну своим занятием» - говорил в беседе с ханьским послом один из китайцев, перешедших на сторону номадов. «У сюнну быстрые и смелые воины, которые появляются подобно вихрю и исчезают подобно молнии» - предупреждал китайского императора У-ди один из его чиновников.

Эта линия прослеживается даже в официальных политических документах. Так, например, в заглавии письма китайского императора правителю Хуннской державы от 162 г. до н.э. ханьцы характеризуются как народы, «носящие пояса и шапки чиновников», а хунну противопоставляются им как «владения натягивающие лук» (Лидай 1958: 30-32; Материалы 1968: 46-48, 75).

В отличие от племенной федерации, политическая структура степной империи была высоко персоналистской, зависела от индивидуальных способностей ее правителя. Шаньюй (каган, хан) никогда не был окружен столь пышным и таинственным церемониалом подобно китайским императорам или другим правителям земледельческих стран. Его цель была вполне материальной - организовать получение добычи и распределить ее между племенами. Он мог лично не принимать участие в грабительских набегах и сражениях, «но как самодержцу степной империи ему необходимы были качества воина.

“Имперский” хан должен был вести своих подданных к успеху на поле боя и в вымогательстве богатства у оседлых правительств" (Fletcher 1986: 23). Если правитель степной державы не удовлетворял ожиданий племен, империя могла разложиться на более мелкие «квазиимперские» политии (греч. пολιτεία «государство», англ. polity). Наконец, когда шаньюй умирал, существовал определенный риск распада степной империи. Его наследникам недостаточно было предъявить свои законные права на престол, помимо этого они должны были продемонстрировать наличие реальных личных способностей.

Плиточные могилы Барун-Кондуй Борзинский район Забайкалье, фото: veternity.livejournal.com

Природа власти шаньюя

Стабильность Хуннской и иных степных империй напрямую зависела от умения правителей организовывать получение шелка, земледельческих продуктов, ремесленных изделий и изысканных драгоценностей из оседлых территорий. Поскольку эта продукция не могла производиться в условиях скотоводческого хозяйства, получение ее силой или вымогательством было первоочередной обязанностью лидера кочевого общества.

Будучи единственным посредником между Китаем и Степью, правитель номадного общества имел возможность контролировать перераспределение получаемой из Китая добычи и тем самым усиливал свою собственную власть. Это позволяло ему контролировать сети престижных товаров и одновременно поддерживать существование империи, которая не могла существовать на основе экстенсивной скотоводческой экономики.

Такая же двойственность обнаруживается в экономике Хуннской империи. «Имперский уровень правительства финансировался ресурсами, получаемыми из-за пределов степи, без обложения налогами скотоводов в империи, - пишет Т.Барфилд, - Получение этой “иностранной помощи” силой или мирными средствами было первоочередной обязанностью имперского правительства» (Barfield 1981: 58).

Американский антрополог весьма точно подметил двойственный характер природы власти шаньюя. Если в военное время шаньюй использовал набеги для получения политической поддержки со стороны племен - членов «имперской конфедерации», то в периоды мира он вымогал от Хань «подарки» для раздачи родственникам, вождям племени и дружине и право на ведение приграничной торговли (для всех подданных).

Важно отметить, что «подарки» китайских императоров оставались на верхних уровнях общественной пирамиды хуннской державы. Известно, что ежегодные выплаты Хань кочевникам составляли 10’’000 даней рисового вина, 5”000 ху проса и 10”000 кусков (пи) шелковых тканей (Лидай 1958: 191; Материалы 1968: 22).

В то же время известно, что среднегодовой паек зерна для взрослого мужчины по китайским нормам составлял в пределах 36 ху(720 л) или чуть более (Loewe 1967: 65-75; Крюков и др. 1983: 200-201). При таком нормировании данного количества зерна ежегодно могло хватать лишь для полутора сотен человек. Если использовать хлебные продукты только в качестве пищевой добавки (например, в размере 20% от нормы), данного количества зерна могло хватить для питания в течение года примерно 700-800 чел. Следовательно, императорские поставки хлеба могли предназначаться только для удовлетворения нужд шаньюевой ставки (Barfield 1992:47). Это подтверждается и археологическими источниками. Лаковая посуда, как и другие предметы китайского производства, встречаются, главным образом, в захоронениях хуннской элиты (Руденко 1962: 96; Амоголонов, Филиппова 1997).

Плиточные могилы Борзинский район Забайкалье, фото: veternity.livejournal.com

Социальная структура хунну

На основе анализа письменных сочинений древнекитайских летописцев известно, что социальная структура хунну имела сложный, многоярусный характер. Высший уровень общественной пирамиды занимал шаньюй и его родственники (клан Люаньди).

Следующую ступень занимали представители других знатных кланов, племенные вожди, служилая знать.

Далее располагалась самая массовая социальная группа общества - простые экономически независимые кочевники скотоводы.

Внизу социальной лестницы находились различные неполноправные категории: обедневшие номады, полувассальное оседлое население (циньцы), военнопленные данники, занимавшиеся земледелием и ремеслом, а также, возможно, рабы (Крадин 2002).

Плиточные могилы Забайкалье, фото: veternity.livejournal.com

Социальная иерархия хунну Забайкалья

На территории Забайкалья в хуннскую эпоху проживало как кочевое, так и оседлое население. Общее количество кочевников, кочевавших на территории современной степной Бурятии, можно рассчитать на основе специальных методик, основанных на определении продуктивности пастбищных ресурсов (Железчиков 1984; Гаврилюк 1989; 1999; 2000; Тортика, Михеев, Кортиев, 1994; и др.).

В общей сложности здесь могло проживать от 12 до 26 тыс. номадов. В военном отношении это от 2-3 до 5 «тысяч» лучников. Можно предположить, что в совокупности с земледельческим населением они представляли самостоятельное воинское подразделение с военачальником в ранге так называемого «слабого» ваньци (темника), имевшего в подчинении около 5-7 тыс. воинов (Крадин 1999).

Изучение погребальных памятников хунну Забайкалья подтверждает тезис о многоуровневой социальной иерархии в империи Хунну, прослеживаемой в различных половозрастных и этнокультурных группах общества.

Мужские погребения разбиваются на несколько резко отличающихся между собой рангов. Могильники выстраиваются в иерархическую лестницу. Самый верхний «этаж» занимают три кургана (№№ 10, 40, 54) кластера 2 комплекса Ильмовая падь, который относится к так называемым «элитным» или «царским» курганам.

Далее расположены захоронения субкластеров (1А и 1 В) Ильмовой пади. Между ними имеются некоторые отличия. Погребения субкластера 1А, возможно, несколько богаче. . . . 80 За ними по близости погребального обряда и количеству сопроводительного инвентаря следуют погребения Черемуховой пади и Дырестуйского Култука.

По всей видимости мы должны говорить о полноправном населении хуннского общества. В последнем могильнике выделяется три группы примерно одного общественного ранга.

В Иволгинском грунтовом могильнике выделено четыре общественных ранга. Самый низший - безинвентарные погребения кластера 1.

Другие три группы сопровождаются различными категориями инвентаря. Вторая подгруппа (субкластер 2АВ) отличается от первой (субкластер 2АА) дополнительно наличием пояса, а третья (субкластер 2В) от второй наличием сбруи.

Царский некрополь хунну в Ноён Уула, Монголия. Фото: nsc.ru

Всегда необходимо помнить то, что археология имеет дело лишь с фрагментарными остатками некогда существовавшей культуры, как и то, что в нашем распоряжении имеется только лишь небольшая выборка фактических данных, и с каждым новым полевым сезоном наши знания о прошлом могут существенно корректироваться. В тоже время, интерпретируя результаты статистического анализа погребальных комплексов мужских захоронений, следует учитывать выдвинутое ранее одним из авторов этой книги предположение, что кочевое скотоводческое население Юго-Западного Забайкалья представляло собой самостоятельную административно-территориальную единицу имперской иерархии, возглавляемую вождем в ранге «темника» (Крадин 1999).

Исходя из этого можно предположить, что элитные курганы в могильниках Ильмовая падь, Оргойтон, Царам, Хухундэр были возведены в память высших региональных вождей и их ближайших родственников. Кто это были - эмиссары «золотого рода» Люаньди или же члены других знатных кланов (Хуянь, Лань, Сюйбу, Цюлинь) - едва ли на данный вопрос можно будет получить точный ответ.

Нельзя отрицать и вероятности, что часть из этих могильников могла принадлежать каким-либо группам элиты, боровшейся за власть в период гражданской войны 60-36 гг. до н.э., или же была оставлена правителями какой-то из групп северных хунну уже после гибели степной империи.

Очевидно одно - власть на протяжении двух с лишним столетий переходила из рук в руки, что и отражает наличие на данной территории нескольких разных родовых могильников. Элитные курганы резко противопоставлены захоронениям номадов, имевших более низкий статус. Здесь можно говорить как об отличиях в погребальном обряде и разнообразии сопроводительного инвентаря между могильниками в целом, так и об отличиях между отдельными общественными группами (субкластерами погребений).

Различия между отдельными курганными могильниками могли быть обусловлены разным статусом племенных и родовых коллективов, воздвигнувших эти погребальные комплексы, внутриэтнической (межплеменной) спецификой и хронологическими отличиями разных этапов истории хунну. Количество труда, вложенное в захоронения курганных могильников Ильмовая и Черемуховая падь, Дырестуйский Култук, в целом больше, чем затраты на погребения грунтового Иволгинского могильника.

Указатель на Иволгинское гуннское городище вблизи Улан-Удэ

Это дает основания предположить, что статус кочевников скотоводов был явно выше статуса жителей оседлых земледельческих поселений.

Исследователями выделяются: 1) «царские» курганы с уникальными сокровищами; 2) богатые курганы средних размеров, принадлежащие кочевой аристократии и дружинникам («племенной знати»); 3) малые курганы со скромным сопроводительным инвентарем (Руденко 1952:54-55; Акишев, Кушаев 1963:86; Грач 1975: 161-166; 1980: 46-48; Мартынов, Алексеев 1986: 110-122).

Исследования последнего времени, основанные на применении статистических методов анализа археологического материала, фиксируют значительное количество социальных прослоек и подгрупп (Матвеева 2000; Тишкин, Дашковский 2001; Дашковский 2002 и др.).

Нельзя забывать, что Забайкалье являлось северным пограничным форпостом Хуннской империи. Здесь обитала одна или несколько периферийных племенных групп или вождеств, входивших в состав имперской конфедерации. Этот факт необходимо учитывать, в случае экстраполяции сделанных нами выводов на все хуннское общество в целом.

На территории собственно Монголии имеются гораздо более пышные погребальные комплексы хуннской элиты, принадлежащие не провинциальным вождям, а представителям Золотого рода Люаньди. Определенно ясно, что несколько другую функциональную роль выполняли и хуннские городища на территории Монголии (иначе чем объяснить, например, отсутствие черепицы на городищах в Бурятии).

Можно также допустить, что при исследовании массива хуннских погребений из Монголии будут выделено несколько иное количество социальных групп, другим будет и соотношение между ними. Однако рассмотрение всех этих вопросов, также как и проблема хронологии и локальных вариантов хуннской культуры - это, несомненно, задача других исследований, для осуществления которых предварительно необходимо систематизировать всю имеющуюся информацию о раскопанных погребениях хунну на территории России, Монголии и Китая.

Источник: Н.Н. Крадин, С.В. Данилов, П.Б. Коновалов «Социальная структура хунну Забайкалья», Владивосток: Дальнаука, 2004. 106 с.