Что нужно знать о Великой Монгольской империи и Золотой Орде?

Недавно наше издание сообщало, что в 2019 году в Казани планируется провести мероприятия, посвященные 750-летию основания Золотой Орды (Улуса Джучи).

Автор информационного агентства «Правда.Ру» Сергей Костин считает, что «тысячелетняя Русь впервые будет отмечать 750-летие основания Золотой Орды - государственного образования, которое сложилось на костях и крови завоеванных народов».

Данная точка зрения с развитием исторической науки безнадежно устарела.

Великая Монгольская Империя (Еке Монгол улус), мировая сверхдержава средневековья, всегда вызывала интерес исследователей. Уникальность ее генезиса, специфики ее функционирования как целостной системы в течение нескольких столетий, ее наследие и колоссальное влияние на развитие всего мира становились предметом дискуссий с момента ее возникновения и по сегодняшний день.

Старые, казавшиеся незыблемыми концепции негативного восприятия Монгольской империи в свете новых археологических и источниковедческих открытий подвергаются сегодня пересмотру. В современном историко-культурном дискурсе национального возрождения, соотнесение истории всех народов Евразии с историей Монгольской империи приобретает все большее значение, и вызывает необходимость систематизации взглядов отечественных исследователей, для получения объективного представления о данном феномене.

Влияние Монгольской империи на мировую историю

Среди наиболее важных проблем современной историографии видное место занимает осмысление вклада в Монгольской империи в мировую историю, причины ее распада, и влияние ее наследия на формирование и политическую практику российского государства.

Если в большинстве работ авторов-европоцентристов XVIII–XIX вв. и их последователей в советский период наблюдались представления о тюркских и монгольских народах как о варварах, которым от природы свойственны жестокость и стремление к разрушению, то в современный период возобладал комплексный подход в изучении Монгольской империи, произошёл возврат к достижениям евразийского направления и освоение западных концепций цивилизационной школы. Больше внимания уделяется положительному наследию Монгольской империи, вопросам преемственности Улуса Джучи и Российского государства, исследованиям в области культурного взаимодействия народов Евразии в имперском пространстве (1) .

Н.Н. Крадин, определил пространство влияния Монгольской империи как «мирсистему».

«Монголы замкнули цепь международной торговли в единый комплекс сухопутных и морских путей. Впервые все крупные региональные ядра (Западная и Восточная Европа, Исламский мир, Индия, Китай) оказались объединенными в первую глобальную мирсистему» (2).

Н.Н. Крадин замечает глобальные перемены после монгольских завоеваний. «Принципиальным образом изменилась геополитическая расстановка сил в Старом Свете. В исламском мире центр сместился от Багдада к Тебризу, в Средней Азии от Баласагуна к Алмалыку, в Восточной Европе от Киева к Сараю и затем к Москве, в Китае от Кайфына к Пекину» (3) .

Им отмечаются и существенные языковые и культурологические процессы происходящие в Монгольской империи, в частности распространение и взаимопроникновение различных религий – ислама в Средней Азии и Великой Степи, христианство и буддизм в Иране (4) .

По мнению большинства современных исследователей в Еке Монгол улусе создавались существенные предпосылки для интеграции культур народов Евразии. Поначалу монгольский лик внушал уважение и трепет. Интересно, что даже армянские князья носили монгольскую прическу, а монголо-джурдженьский дракон воплотился рукой новгородского костореза» (5).

Интересный взгляд в работе «Портрет Монгольской империи» предлагает сотрудник ИВИ РАН А.А. Немировский, сравнивая создание «Еке Монгол улус» с «мировой революцией».

Монгольская «мировая революция» (1206-1388) может быть причислена к этому ряду по своим масштабам и своей цели – устранению вражды и междоусобиц, установлению существенной гармонизации межчеловеческих отношений по всему миру через механизм тотальной власти, основанный на законах Ясы (6).

А.А. Немировский подчеркивает, что важным компонентом монгольской «мировой революции» была уверенность в том, что ее учение сообразуется с извечными, существующими независимо от людей космическими законами («законами Вечного Синего Неба»), и в ней эти законы находят свое осуществление (7).

Причины распада Ехэ Монгол улуса (Великой Монгольской империи). Образование Улуса Джучи (Золотой Орды).

Распад Ехэ Монгол улуса как унитарного государства с жесткой централизованной системой, датируют 1260 годом, когда одновременно были избраны Великими ханами Хубилай и Ариг-буха или 1269 годом, когда состоялся Таласский хурал Хайду.

Значительная часть современных исследователей придерживаются позиции М.Г. Сафаргалиева (8), согласно которой, окончательное закрепление независимости улусов произошло после курултая, состоявшегося на реке Талас в 1269 г. когда правители Улусов Джучи, Чагатая и Угэдэя признали друг друга суверенными государями и заключили союз против Великого хана (императора Юань), закрепили за собой титул хана, имели право издавать ярлыки, чеканить монету, проводили самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику (9).

Авторы, предполагающие наличие внутри империи системы сложных разноуровневых связей и разную степень централизации власти для территорий, дают верхнюю границу как 1368 или 1388 гг. Полагая, что в третей трети XIII в. правильней было бы говорить о гражданской войне за власть над одним общим государством, а вовсе не о его распаде.

После первой фазы всеимперской борьбы за власть, в 1269 г. улусы получили значительную автономию. Но улусы Джучи, Чагатая и Угэдея и не думали отделяться от империи; а всего лишь не признали законным правителем Великого хана Хубилая, и поддерживали другого претендента на великоханский престол (угэдэида Хайду) в войне, которую тот тридцать с лишним лет вел против Хубилая.

В 1303-1305 гг. Монгольская империя согласно новым межулусным соглашениям воссоединилась в форме имперской конфедерации. И в 1310-1330-е гг. ее существование как одной громадной державы, простиравшейся от Балкан до Кореи, было фактом, общеизвестным для всей Евразии, включая западноевропейцев (10).

В целом, сторонники широких рамок существования Еке Монгол улуса полагают, что кризис в Юань во второй половине ХIV в., и утрата монголами Китая в 1368 г. окончательно подкосили империю. Но фактически она перестала существовать только в 1388 г., когда сын последнего императора Юань Тогус-Тумура (Усхал-хаган 1378–1388) Энх-дзорихту-хаган официально отказался от того божественного мандата на мировое владычество, который некогда, в 1206 г., провозгласил для себя и своих преемников Чингисхан, открыв в Монголии эпоху «малых ханов».

Обескровленная прежними завоеваниями и разгромленная Минским Китаем Монголия не могла более возложить на себя функции центра. Попытка восстановить былое имперское единство, была предпринята Тимур-беком. Выполняя роль эмира (аналогичную роли сегуна при императоре Японии) при формальном главенстве хана чингизида из рода Угедея Союргатмыша (1370–1388) и его сына Султан-Махмуда (1388–1402), Тимур подчинил территории Чагатайского, Хулагуидского и Джучидского улусов и готовил поход на Китай. Однако, со смертью Тимура в 1405 г. проект новой тюркомонгольской империи с центром в Самарканде рухнул.

По мнению Ю.Л. Говорова, глубинно важной была проблема культурного дисбаланса победителей и побежденных: и сохранение этого дисбаланса и его преодоление подрывали мощь имперского ядра. Аккультурация монголов на завоеванных территориях вела к негативным для мощи империи последствиям, так как в различных частях империи этот процесс происходил на различной культурной основе (буддизм, ислам, и т.д.), что усиливало центробежные тенденции в империи.

Однако аккультурация не меняла существенно облик правящей чужеземной верхушки в глазах местного населения периферии.

Степень прочности монгольской власти в различных частях империи была неодинаковой. Уязвимым звеном был Иран, слишком удаленный от Степи, чтобы оказывать влияние на политику центра с одной стороны, и лишенный необходимой военной поддержки центра против чуждого мусульманского населения с другой стороны – это побудило монгольскую верхушку в этой стране к «добровольной» исламизации для ассимиляции с местным правящим классом.

В начале ХIV в. Монгольская империя вступила в кризисную фазу своего существования. Семья Великого Хана и сановники перестали заниматься государственными делами и погрязли в интригах, кутежах, коррупции. Объективно существовавшие предпосылки распада (усиление противоречий в среде завоевателей) были дополнены освободительной борьбой народов имперской периферии (11).

Для сравнения со взглядами современных российских исследователей можно привести выводы китайского ученого Чхао Чху-ченга. Он выделяет три группы причин распада Еке Монгол улуса: политические, экономические, этнокультурные. Ведущими причинами Чхао Чхученг считает социально-экономические: недостатки в самом кочевом укладе; многоэтничность, поликонфессиональность и поликультурность (в социальном и экономическом плане); изменение психологии и духовной культуры самих монголов под разлагающим влиянием чужих цивилизаций.

Среди этнокультурных Чхао Чху-ченг выделяет борьбу между различными культурами, вероисповеданиями, мировоззрениями, этническими группами; борьбу между стремлениями внутри самих монголов к кочевой и оседлой жизни, отказ от старых традиций, а также заимствование культур и веры у других народов, что привело к эклектичности мышления и в итоге к утрате духовного и психологического единства и целостности среди монголов, и, как следствие этого к конфликтам.

И, наконец, политическими причинами распада Еке Монгол улуса Чхао Чхученг считает угрожающую стабильности центральной власти и часто приводящей к конфликтам монгольской аристократии экономическую и военно-политическую самостоятельность отдаленных улусов; несовершенство закона о престолонаследии, приводившем к частым смутам при смене ханов; а также перенос понятия собственности «золотого рода» на государственный уровень, ставший причиной конфликтов из-за ее дележа, как между отдельными аристократами, так и между целыми улусами (12).

Схожесть выводов российских и зарубежных авторов по вопросам роли Монгольской империи в мировой истории и причинам ее распада может свидетельствовать об их объективности.

Влияние наследия Монгольской империи на формирование и развитие Российского государства

Еще одной важной проблемой рассматриваемой в современной российской историографии является фактор влияния наследия Монгольской империи на формирование и развитие Российского государства.

Начиная с XVIII века, практически каждый историк считал своим долгом высказаться по этому вопросу. Большое значение монгольскому воздействию придавали Н.Н. Карамзин, Н.И. Костомаров, Ф.И. Леонтович, Н.А. Полевой, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, М.С. Грушевский. Но наиболее точно суть преемственности Российской и Монгольской империй выразили евразийцы Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский, П.Н. Савицкий, П.М. Бицилли.

Г.В. Вернадский считал, что влияние Монгольской империи на Россию отразилось в политической жизни (авторитаризм), социальных отношениях (крепостничество), экономике (участие в международном торговом обороте), налоговой и судебной системе, организации служилой администрации, в армейской науке, а также в посольском и придворном этикете (13).

Сегодня идеи Г.В. Вернадского развивает ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН В.В. Трепавлов, отмечая 4 уровня влияния Монгольской империи на Россию:

1. В политике это проявилось в следующих формах: а) Административной: система управления монарха, без посредничества сословнопредставительных органов или церкви, строгая иерархия подчинения Великому князю, принципы территориального деления; а также широкое использование в XVI–XVII веках института соправительства, где в качестве соправителей были потомки чингизидов на русской службе (Иван Федорович Мстиславский, Петр Ибрагимович, Михаил Кайбулович, Симеон Бекбулатович, Борис Годунов). в) Военной – организация армии, тактическое искусство. с) Идеологической – статус «Белого царя» правопреемника Золотой Орды.

2. В экономике: организация податной системы с использованием заимствованных форм.

3. В социальной сфере: генезис особых сословий и особые формы их управления («служилые татары», казаки и «ясачные народы»).

4. В менталитете: формирование комплиментарных отношений к различным этносам и культурам, а так же отношение к верховной власти («Царь-батюшка») (14).

В целом мнения В.В. Трепавлова придерживаются и многие другие современные историки, как востоковеды так и специалисты по отечественной истории (А.А. Горский, Д.М. Котышев, И.И. Измайлов, А.Ш. Кадырбаев и др.)(15).

А.Ш. Кадырбаев отмечал влияние монгольского имперского наследия на обретение большей политической устойчивости среди государств на постмонгольском пространстве, культурном сближении тюркских, славянских, монгольских, финно-угорских, иранских, кавказских и других народов Евразии. А также на практику государственного строительства и управления российской державы.

«Русское государство, где по ордынским образцам функционировала военная организация, фискальная система, посольский обычай, протокольная традиция государственных канцелярий, ценилось ханское звание и принадлежность к роду Чингизидов. Русская знать легко находила соответствия своей титулатуре в золотоордынской системе и устойчиво вписывалась в ордынские порядки» (16).

По мнению Н.А. Никитина, наследие Еке Монгол улуса проявляется и во влиянии в сфере отношений власти и собственности на всех имперских пространствах в Евразии, в частности, в распространении термина «союргал» – владение (17).

Отдельное место занимают авторы социоестественного направления в отечественной истории. Продолжая традиции евразийцев и Л.Н.Гумилева, они рассматривают Монгольскую империю как непосредственную предшественницу России в цивилизационном пространстве Евразии (18).

Таким образом, история Великой Монгольской империи по-прежнему остается одной из актуальных тем в российской и мировой историографии и ее изучение помогает лучше понять происходящие в Евразии политические, социально-экономические и этнокультурные процессы.

Сноски

1. См.: Базаров Б.В. Кочевая цивилизация Центральной Азии: общественный потенциал истории // Монгольская империя и кочевой мир. – Улан-Удэ: Бурят. науч. центр СО РАН, 2005. – Т.2. – С. 254– 263.; Зенин Д.С. Реабилитация чингиз-ханова воинства // Азия и Африка сегодня. – 1994. – № 5. – С. 35–37.; Измайлов И.И. Улус Джучи взгляд на средневековую империю // Татарстан. – 1993. – №7.; Котышев Д.М. Ордынское иго как фактор политического развития русского государства XIV–XVI вв. // Проблемы социально-политической и этнической истории России. – Челябинск, 1995. – С. 12– 24.; Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингис-хана. – М.: Вост. лит., РАН. 2006.; Кульпин Э.С., Пантин В.И. Генетические коды цивилизаций. – М., 1995.; Трепавлов В.В. Россия и кочевая степь: проблемы восточных заимствований в российской государственности // Восток. – 1994. – №2.; Тузмухамедов Р.А. Международно-правовые и международные аспекты возникновения и распада Золотой Орды // Московский журнал международного права. – 1995. – №1.; Никитин Н.А. Улусная система Монгольской империи в памятниках письменности имперских центров чингизидских ханств и Древней Руси. Автореферат дисс….канд.ист.наук. – М., 2006.
2. Крадин Н.Н. Кочевничество и теория цивилизаций // Монгольская империя и кочевой мир. – Кн. 2. – Улан-Удэ: БНЦ СО РАН. – 2005. – С. 21.
3. Крадин Н.Н., Скрынникова Т.Д. Империя Чингисхана. – М.: Вост. лит., РАН. 2006. – С. 481.
4. Там же. – С. 482–483.
5. Васильев Д.Д., Горелик М.В., Кляшторный С.Г. Формирование имперских культур в государствах созданных кочевниками Евразии // Из Истории Золотой Орды. – Казань. 1993. – С. 42.
6. Немировский А.А. Портрет Монгольской империи // http://www.wirade.ru/history/history_portret_mongo... ml. – С. 6.
7. Там же. – С.13.
8. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды // На стыке континентов и цивилизаций... – М.: ИНСАН. – 1996. – С. 321–322.
9. Григорьев А.П. Ярлык Менгу-Тимура: Реконструкция содержания // Историография и источниковедение истории стан Азии и Африки. – Л.: ЛГУ., 1990. – Вып. XII. – С. 69.
10. Юрченко А.Г. Улус Джучи на карте мира XIV в. // Золотоордынская цивилизация. – Вып.1. – Казань, 2008. – С. 46.
11. Говоров Ю.Л. Распад Монгольской империи // История стран Азии и Африки в средние века. Основы лекционного курса. – Кемерово: Кемеровский госуниверситет, 2007. – С. 246.
12. Чхао Чху-ченг. Распад Монгольской империи. – Казань: Издательство Института истории АН Татарстана. 2008.
13. Вернадский Г.В. Монголы и Русь. – М., Тверь: Аграф, 1997. – С. 390, 394.
14. Трепавлов В.В. Россия и кочевая степь: проблемы восточных заимствований в российской государственности // Восток. – 1994. – №2. – С. 50.
15. См.: Родина. – 1997. – №3–4.; Кадырбаев А.Ш. Золотая Орда как предтеча Российской Империи // http://www.ca-c.org/datarus/kadirbaev.shtml
16. Кадырбаев А.Ш. Золотая Орда как предтеча Российской Империи // http://www.ca-c.org/datarus /kadirbaev.shtml
17. Никитин Н.А. Улусная система Монгольской империи в памятниках письменности имперских центров чингизидских ханств и Древней Руси. Автореферат дисс….канд.ист.наук. М., 2006. С.16.
18. См.: Кульпин Э.С., Пантин В.И. Генетические коды цивилизаций. – М., 1995.; Пащенко В.Я. Монгольский фактор в истории России // Евразийская идея сегодня. – М.: РУДН, 2001. – С.34–42.

Источник: О.В.Лушников «Современная российская историография о наследии Великой Монгольской империи и причинах ее распада», Золотоордынская цивилизация. 2009. № 2. С. 214-221.