Атаман Семенов и гибель Михаила Богданова

В популярной литературе атаман Семенов (1890 - 1946) предстает настоящим носителем казачьей идеи, бесстрашным борцом за Российскую империю, жертвой большевистского режима.

Некоторые буряты называли атамана Семенова «почти бурят-монголом», «другом «живого Будды монголов» Богдо-гэгэна Джебзун-хутухты», «лучшим другом бурятского народа», «борцом за создание единого монгольского государства». Однако, не все было так просто в те смутные времена. Ниже представлена история гибели одного из лидеров бурятского национально-освободительного движения начала XX века, «архитектора» бурятской государственности Михаила Богданова (1878 - 1919).

Изложение событий основано на автобиографии одного из участников – Цыден-Еши Цыдыпова, все ссылки в тексте даны исключительно на его автобиографию.

Цыден-Еши Цыдыпов был не просто влиятельнейшим членом Бурнардумы - сперва он во многом поддерживал Семенова, но слишком поздно понял свою ошибку. Знаток закулисных интриг, политических раскладов и расстановки сил того времени, Цыдыпов всегда держался на «вторых ролях».

Он принимал деятельное участие в формировании Даурского панмонгольского правительства. Ездил с тайным визитом к Далай-ламе, рассчитывал на халха-монголов Внешней Монголии, пытаясь заручиться их поддержкой, но получил с их стороны созерцательное молчание и непонимание.

Цыдыпов первым из бурятских лидеров понял о необходимости собственной силовой поддержки Бурнардумы, без которой Бурнардума представляла собой головастых политиков на тоненьких ножках, отстаивающих свои идеи лишь лавированием и громкими заявлениями.

Цыдыпов понял, что у бурят должны быть собственные войска. По его инициативе в составе Бурнардумы были сформированы «белые» части «Сагаан сагда». Но создавались они бурятскими лидерами с опорой на кого-то (Семенова). Тот поначалу дал слово не использовать эти соединения в своих интересах. Но впоследствии нарушил договор и использовал бурятские полки по своему усмотрению.

А вскоре был убит Михаил Богданов. Бурнардума выступает с резким заявлением. В нем говорится о разоблачении политики Семенова и требовании ко всем бурятам не оказывать ему поддержки. После этого Бурнардума оказалась практически разгромлена. Сампилон уходит в подполье, Цыдыпов уезжает в китайский Хайлар.

Далее отрывок из книги Б. Базарова «Неизвестное из истории панмонголизма».

«В первых числах ноября 1919 г. открылся общебурятский съезд. Бурнардума отчиталась о проделанной работе и подробно информировала об общем положении, прося дать указание и инструкцию в дальнейшей работе. Съезд курс народной думы одобрил и постановил держаться в будущем той же политики, придерживаться линии политического лавирования.

Однако на политическом небосклоне Читы стали сгущаться тучи. Активно распространялся слух о близком падении Колчака, выводе японских войск. Доходящие до зверства бесчинства семеновцев усилились, люди погибали тысячами. Положение Бурнардумы становилось опасным. До членов Бурнардумы доходил слух о том, что Семенов и Таскин высказались за недоверие бурятскому населению. Также распространялись слухи о том, что якобы отдано секретное распоряжение об аресте Ринчино (51).

В этой обстановке произошел эпизод, который оказал прямое влияние на дальнейший ход событий и вместе с объективно нарастающим процессом победы советской власти навсегда покончил с иллюзиями бурятского национального актива в отношении атамана Семенова.

Вначале ничто не предвещало зловещего развития событий. По поручению Бурнардумы Ц.-Е. Цыдыпов отправился в начале декабря в Агинский аймак и решил некоторые хозяйственные проблемы населения. Доктор Жабэ заготовил конину, и в тот же вечер Цыдыпов устроил у себя в номере традиционную в таких случаях маленькую вечеринку. Они жили в одном номере с Э.-Д. Ринчино. На вечеринке были все известные деятели Бурнардумы с семьями. Среди них известный и уважаемый в среде бурятской интеллигенции М. Н. Богданов. Вечер получился очень хорошим. После того, как гости разошлись, и хозяева устроились отдыхать, вдруг пришел телефонист и вызвал их к телефону. Было около 11 часов.

“Я бегу к телефону, - рассказывал Ц.-Е. Цыдыпов. - Сампилон сообщает, что семеновцами арестован Михаил Николаевич Богданов, и срочно просит меня приехать в думу. Я сейчас же поехал в думу. Оттуда вместе с Сампилоном отправляемся на квартиру М. Н. Богданова узнать подробности. Жена Богданова рассказывает, что когда они вернулись от меня, то их на квартире ожидали люди (военные) и просили пойти за ними. Богданов пошел с ними, и жена его тоже пошла сопровождать. Пришли в контрразведку Семенова, во главе которой стоял полковник Будаков. Далее жена Богданова рассказывает: завели в дом и сказали в приемной подождать. Через несколько минут приходит какой-то офицер и говорит жене Богданова уйти домой, а муж немного задержится и потом подойдет. Она ушла и сообщила об этом думе” (52).

Сампилон и Цыдыпов сейчас же отправились в контрразведку к Будакову. Но их не пустили. Кто-то, приоткрыв дверь, сказал, что никого нет. Не теряя времени, они пошли к Шадрину и просили его вместе с ними поехать к Семенову. Так как было поздно, то Шадрин советовал не ехать, а позвонить по телефону дежурному офицеру при Семенове и доложить. Так он и сделал. Дежурный офицер сообщил, что атаман об аресте Богданова ничего не знает, просит Шадрина поехать к полковнику Тирбаху, узнать, кем и за что арестован Богданов, и выпустить. Уже втроем они отправились искать Тирбаха и кое-как нашли его в театре. Он заявил, что никаких распоряжений не отдавал, но добиться большего от него не удалось. Решили отложить до утра хлопоты, так как было уже поздно, далеко за полночь. После этого отправились к Богдановым и сообщили о безрезультатных хлопотах, все решили дождаться утра и потом действовать решительно. Утром делегация отправилась к Семенову.

“Он еще спал, мы долго ждали, - продолжал изложение Цыдыпов. - Когда он нас принял, мы рассказали об аресте и тут же заявили протест и просили отдать распоряжение о немедленном освобождении арестованного Богданова. Он нам заявил, что отдаст распоряжение, и его выпустят, вышло недоразумение. Мы отправились с полной надеждой, что М. Н. Богданов скоро будет выпущен. Сообщили об этом семье Богданова и стали ждать. Уже полдень - его нет, наступает вечер - все то же. Мы начинаем беспокоиться и опять вместе с Сампилоном отправляемся к полковнику Шадрину и просим сообщить Семенову, что М. Н. Богданов до сего времени не освобожден. Бурнардума просит вторично об освобождении. Шадрин нам сообщил, что Семенов сейчас на совещании, когда он вернется, ему будет все передано. Наступает ночь, Богданова нет, и ответа от Семенова тоже. Видим и чувствуем, что дело плохо. На следующий день написали Семенову официально бумагу с протестом и требованием освобождения арестованного М. Н. Богданова. Протест был написан в резкой форме. В этот день или на другой, не помню, Семенов прислал ответ, что ваш Богданов сослан в Приморский край и находится на пути в Маньчжурию, он дал распоряжение вернуть его” (53).

Накануне получения ответа от Семенова Цыдыпов и Сампилон зашли к полковнику Будакову. Он сообщил, что по приказу атамана Семенова Богданов выслан за пределы Забайкалья в Маньчжурию и показал подписку, в которой Богдановым было собственноручно написано, что он без разрешения властей не имеет права возвращаться в Забайкалье. В тот же день, когда Бурнардума получила от Семенова ответ, жене Богданова принесли телеграмму следующего содержания:

“Еду благополучно, выслан из Забайкалья в Маньчжурию, целую. Богданов”.

Все были в недоумении. Телеграмма показывала, что была подана со ст. Андриановка и передана только через два дня. Это вообще не соответствовало никаким срокам. Телеграмма показалась подозрительной, и Бурнардума тайком стала наводить справки. Выяснилось, что она была подложной, составлена семеновцами и его контрразведкой для успокоения общественного мнения. Повсюду стали распространяться слухи о том, когда и как убит М. Н. Богданов, но точно удостовериться никто не мог (54).

В это время приехал из Даурии в Читу барон Унгерн. Делегация Бурнардумы обратилась к нему, сообщила об исчезновении Богданова и просила помочь узнать, жив он или нет. Он обещал поговорить с Семеновым и просил зайти к нему вечером. Вечером он сообщил, что Богданова нет в живых, и стал ругать Семенова и его приближенных, допустивших непростительную ошибку. Кроме того, он предупредил, что готовится охота на Ринчино. Унгерн оказался гораздо более искренним и порядочным человеком, чем Семенов. Поблагодарив его, Сампилон и Цыдыпов ушли. Обо всем сообщили семье Богданова и предупредили Ринчино, которого через день или два отправили в улус Угдан, откуда он должен был уехать в Эгитуйский дацан. Вскоре после Ринчино туда же выехал Вампилон (55)».