Родственны ли монгольские и тюркские языки? Последнее исследование учёных

Кажущаяся самоочевидность алтайской прародины тюрков логично привела к мысли о генетическом родстве монгольских и тюркских языков, но факты, противоречащие этой доктрине, породили многолетние споры специалистов.

«В настоящее время указанная проблема, как и многие иные, выливается в спор между целыми поколениями учёных, причём ни те, ни другие не в состоянии убедить друг друга. Если не считать ныне покойных учёных, то основными сторонниками рассматриваемой теории оказываются такие учёные старшего поколения, как проф. Н. Лоппе (Вашингтонский университет) и проф. К. Менгес (Колумбийский университет), которые посвятили всю свою жизнь изучению этих языков; противниками указанной теории являются в основном молодые учёные, например Г. Дёрфер и А. М. Щербак (Ленинград)» [Клоусон Дж. 1969: 22].

Со времени написания этих строк прошло больше 50-ти лет, но положение не изменилось, сторонников алтайской теории не убавилось. В целом же, в подходе к решению проблемы происхождения тюрков, азиатские учёные нередко отмечают предвзятое отношение европейских, особенно российских, в большинстве своём идущих в русле государственной политики:

«Российская империя, чтобы заставить тюркские народы забыть своё прошлое, обязала российских учёных (и не только русских) целенаправленно фальсифицировать этническую и политическую историю тюркских народов. В результате этого была создана так называемая «алтайская гипотеза» происхождения тюрков. Особенно упорно и агрессивно эта «гипотеза-концепция» внедрялись в академическую науку в годы Советской власти. Любое отклонение от данной «концепции» строго наказывалось. Многие учёные, не согласные с ней, были репрессированы» [Гумбатов Гахраман 2012, 4].

Эти слова принадлежат азербайджанскому независимому исследователю, который в независимом государстве может позволить себе смелость без обиняков выражать свои мысли. В России тюркоязычные учёные в выражениях более дипломатичны. В частности, в работе балкарских тюркологов про такую особенность государственной политики России можно прочитать между строк:

«Происхождение тюркских народов и их этнокультурных традиций является одной из наименее изученных проблем науки. Её не разработанность объясняется не столько слабостью научной базы, сколько предвзятым отношением к ней многих учёных, в особенности иранистов. Индоевропеисты диктовали и продолжают диктовать тюркологам пути и методы исследования этногенеза и других проблем истории и лингвистики тюркских народов. При этом некоторые из них сознательно искажают, а порой просто игнорируют их историко-культурное богатство» [Лайпанов К.Т., Мизиев И.М., 2010, 4].

Действительно, известные тюркологи, в первую очередь, З. Гомбоц, Г.И. Рамстедт, Н.Н. Поппе, Н.А. Баскаков, С.А. Старостин, Й. Бенцинг (J. Benzing), М. Рясянен (M. Räsänen), Л. Лигети (L. Ligeti) не сомневались в генетическом родстве тюркских и монгольских языков и доказывали его сравнительно-историческими методами. Однако упрёк балкарских учёных не совсем справедлив. Существовал и другой подход к решению алтайской проблемы, основанный на историко-типологическом сравнении. Основателем этого направления, названного неоалтаистическим, был В.Л. Котвич [Андреев Н.Д., Суник О.П., 1982, 26]. К этому направлению примыкали К. Гренбех (K. Grenbech) и Дж. Р. Крюгер (J.R. Krueger), но в целом к их работам отношение было скептическим. В их защиту выступил сэр Дж. Клоусон, который на основе анализа древнейших тюркских и монгольских текстов пришёл к выводу, что в них практически нет общей лексики, не считая интернациональных слов, таких как kagan "верховный правитель", teŋri "небо" и др. [Clauson Gerard, 1956, 182]. В дальнейшем сэр Джерард занимался этим вопросом более детально и пришёл к следующему выводу:

«Издавна считается, что тюркские, монгольские и тунгусские языки образуют одну семью (макросемью), обычно называемую алтайской, и что все они произошли от исчезнувшего алтайского или прото-алтайского праязыка. В течение нескольких лет я всё больше и больше приходил к мнению, что это заблуждение и то, что эти языки дали большую часть словарного материала в общий, лучше всего объясняется не предположением того, что они унаследовали его из общего предка, но предположением того, что имел место длительный и сложный процесс обмена между этими языками… Я совершенно убеждён, что тюркские языки генетически не связаны ни с одним из них» [Clauson Gerard, 2002, 21-22].

К словам Клоусона следует добавить, что к алтайской семье алтаисты относят также японский и корейский языки, письменные памятники которых "содержат значительное число общеалтайских слов" [Сыромятников Н.А., 1975, 60], однако делают они это не совсем уверено, признавая, что "под серьёзное подозрение попала восточная ветвь алтайского языка — корейско-японская", отмечая активные поиски родственников японского языка в совершенно другом направлении авторитетными лингвистами [Starostin S.A., Dybo A.V., Mudrak O.A., 2003, 8]. В целом спор о генетическом родстве алтайских языков алтаисты стараются перевести в другую плоскость:

«Хотя аргументов антиалтаистов было много — от фонетических до лексико-статистических, — их основной аргумент можно резюмировать следующим образом: родство между алтайскими языками — это не то, чем должно быть подлинное генетическое родство. Все многочисленные сходства между ними объяснялись вторичной конвергенцией внутри "языкового союза" изначально неродственных языков. Вся идея изначального праалтайского единства оказалась под серьёзной угрозой» [там же, 8].

Следует обратить внимание на существенную методологическую ошибку в исследованиях алтаистов, которая вызывает недоумение. Известно, "что применение сравнительно-исторического метода возможно только в отношении генетически родственных языков" [Андреев Н.Д., Суник О.П., 1982, 26]. Тем не менее, этот метод всё-таки применяется. К примеру, в цитируемой выше работе сначала постулируется родство языков, а потом в них находятся общие грамматические морфемы, которые "доказывают близость языков ещё больше, чем общие лексемы" [Сыромятников Н.А., 1975, 60]. Однако доказательства не должны подгоняться, доказательства должны прояснять неясный тезис. Для решения проблемы родства алтайских языков нужны другие методы. Одним из них может быть графоаналитический метод.

При использовании данного метода прародина тюрок была найдена в Закавказье (см. Формирование ностратических языков) и далее мы установили, что первичные тюркские языки формировались в Восточной Европе в эпоху бронзы. В таком случае монгольские языки могут быть родственны тюркским генетически только в том случае, если они формировались где-то поблизости на прилегающей территории. Однако это не так.

Вот ареал монгольских языков

Попытаемся установить родственны ли монгольские языки тюркским с использованием данного метода.

Большая база данных по алтайским языкам, представлена в Интернете как часть проекта (The Tower of Babel) в виде, который позволяет использовать их с помощью графоаналитического метода для определения мест их формирования по графической модели их родственных отношений (см. рис. ниже).

Рис. Графическая модель родства алтайских языков и место в ней тюркских

Как видим, тюркские языки довольно хорошо вписываются в построенную модель, однако ранее им уже было определено одно из центральных мест в модели родства ностратических языков, которой соответствует местность в Закавказье. В таком случае следует установить, не относятся ли остальные алтайские языки к ностратическим.

Для разрешения этого вопроса нужно для графической модели алтайских языков найти территорию, на которой сформировались их праязыки. В связи с тем, что графа имеет всего лишь пять узлов, его можно разместить в разных местах Европы и Азии. Чтобы облегчить поиски точного места, приходится сначала построить модели родства монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, число которых достаточно велико для более уверенного размещения их на географической карте в тех местах, где можно предполагать наличие этноформирующих ареалов.

Эвенки

Графическая модель тунгусо-маньчжурских языков

После получения такой привязки к определённой местности, легче будет установить места формирования остальных алтайских языков. Начнём с построения модели тунгусо-маньчжурских языков, данные для которых мы взяли из Базы данных, составленной Анной Дыбо. В этой базе для 2294 прото-тунгусо-маньчжурских корней поданы соответствия для 11-ти таких языков: эвенкийский, нанайский, маньчжурский, эвенский, негидальский, ульча, орокский, орочский, удэге, солонский и чжурчжэнский. Для всех этих языков найдено 134 общих корня (были соответствия по крайней мере в 10-ти языках). Они были изъяты при анализе родства тунгусо-маньчжурских языков графоаналитическим методом. Для остальных корней было подсчитано количество общих слов в каждой из пар этих языков. Эти данные приведены в таблице ниже. Для удобства также представлены данные о расстояниях между множествами точек отдельных языков в сантиметрах, которые были использованы для построения модели родства при коэффициенте пропорциональности 3500. В главной диагонали таблицы подано общее количество слов каждого языка в базе данных. Слов солонского языка оказалось слишком мало для того, чтобы надёжно включить его в схему родства, хотя его место безусловно должно было бы быть на крайнем западе в соответствии с количеством общих слов с остальными тунгусо-маньчжурскими языками. Про место мёртвого чжурчжэнского языка среди тунгусо-маньчжурских по данным таблицы говорить невозможно.

По данным этой таблицы была построена графическая модель родства тунгусо-маньчжурских языков (см. рис. ниже).

Рис. Графическая модель родства тунгусо-маньчжурских языков

Выбор одного из двух возможных зеркальных вариантов схемы и её ориентацию определили нынешние места поселений носителей маньчжурского и эвенкского языков. Маньчжуры, многочисленный народ семьи, населяют теперь Северо-Восточный Китай, то есть проживают южнее всех других родственных народов. Эвенки, второй по численности народ, в настоящее время расселены на огромном пространстве от Енисея до Охотского моря с южной границей по Амуру и Ангаре. Их небольшие поселения имеются также в Монголии и Китае, но в целом для их миграции характерно западное направление.

Расселение других народов тунгусо-маньчжурской семьи в основном соответствует полученной схеме. Это соответствие можно найти на карте малых народов Хабаровского края и острова Сахалин (см. ниже). Карта составлена по данным различных источников, как о национальном составе административных единиц края, так и о месте расселения основной массы малых тунгусских народов. Если не учитывать миграций некоторых из них с первоначальных мест поселения на достаточно большие расстояния, то соответствие очевидно.

Карта современных мест поселений малых народов Хабаровского края и острова Сахалин. На карте крупным шрифтом обозначены основные места поселений, меньшим – спорадические

Рассмотрим подробнее. За эвенками следовали предки современных эвенов, основная масса которых проживает теперь в Центральной Сибири, однако небольшая их часть осталась вблизи своей прародины. Древние носители солонского языка, ареал которых должен был быть где-то на западе общей тунгусо-маньчжурской территории, так и ушли в западном направлении и теперь проживают в Монголии.

Схеме противоречат современные места поселений удэгейцев, которые теперь проживают на юге Хабаровского края, в то время как на схеме их положение определено на Крайнем Севере. Однако согласно схеме вблизи прародины сохранили свои поселения орочи, ульчи, негидальцы и нанайцы. В таком случае надо предполагать, что удэгейцы должны были двигаться на юг, минуя поселения негидальцев и нанайцев. На Сахалин по логике вещей должны были переселиться орочи, но это сделали ороки, которые в своём движении должны были пройти их поселения.

Поиски тунгусо-маньчжурской прародины другими лингвистическими методами приводят к территории, близкой к той, которая была определена графоаналитическим методом:

«…лексика тунгусо-маньчжурских языков (названия некоторых лиственных деревьев, лососевых рыб, а также названия рек) даёт основание включать в зону поиска тунгусо-маньчжурской прародины (родины языковых предков) бассейн Среднего Амура» [Певнов А.М. 2008, 67].

Однако локализовать ареалы формирования отдельных тунгусо-маньчжурских языков сугубо лингвистическими методами невозможно.

Графическая модель монгольских языков

Теперь перейдём к построению графической модели монгольских языков. Для этого была использована База данных, составленная Олегом Мудраком. Он представил данные по следующим языкам: письменный монгольский, среднемонгольский, халха, бурятский, калмыцкий, ордосский, дунсянский, баоаньский, дагурский, шара-югурский, монгорский, могольский. Место собственно монгольского языка в графической модели определяется по языку халха, соответственно, данные письменного монгольского, среднемонгольского и могольских не учитывались. Вся совокупность данных была сведена в таблицу (см. ниже).

Из-за недостаточного количества в базе данных слов дунсянского и баоаньского языков включить их в модель оказалось невозможным (см. рис. ниже)

Рис. Графическая модель родства монгольских языков

Опыт исследования родственных отношений языков разных семей и групп графоаналитическим методом позволяет утверждать, что большая плотность скоплений на графической модели часто отражает не близость расположения ареалов соответствующих языков, а только большее количество задокументированных слов в этих языках по сравнению с другими. Это учитывалось при поиске подходящего места для размещения полученной модели на географической карте. Принимая во внимание графическую модель родства алтайских языков и найденную территорию тунгусо-маньчжурских, это место было определено в бассейне правых притоков Амура. Здесь отдельные монгольские языки выделились из общего алтайской праязыка в этноформирующих ареалах, образованных в основном Амуром, Сунгари, Уссури и другими более мелкими реками. Предполагаемые ареалы формирования дунсянского и баоаньского языков локализированы исходя из общих соображений (современные места поселений и близость к отдельным монгольским языкам).

Вывод

Таким образом, мы приходим к очевидному заключению, что всю территорию, на которой происходило формирование алтайских языков, за исключением тюркского, следует разместить в бассейне Амура и на прилегающей территории (см. карту ниже).

Рис. Ареалы формирования монгольских, тунгусо-маньчжурских, корейского и японского языков

В соответствии с данной моделью родства корейский язык, наиболее удалённый от остальных алтайских, формировался на периферийной территории - Корейском полуострове. То, что корейцы до сих пор проживают здесь, является дополнительным фактом в пользу достоверности размещения наших схем.

Предки современных японцев проживали в Приморье на территории, хорошо ограниченной реками Уссури и Амур, а также берегами Японского моря. Отсюда они переселились на Японские острова или через Сахалин, либо прямо по замерзшему морю.

Проникновение тюрков в алтайскую языковую среду

Народы Дальнего Востока, находясь на окраине цивилизованного мира, долгое время поддерживали своё существование охотой, рыбной ловлей и собирательством, то есть находились ещё на довольно низком уровне общественного развития. Общая культура и языки местного населения соответствовали этому уровню. Структурные изменения в экономике Приамурья начинаются с постепенным переходом к производительному хозяйствованию. Данные археологии фиксируют появление «земледельческих черт» в этом регионе примерно с конца III и начала II тыс. до н.э. [Бромлей Ю.В. 1986, 257]. Есть свидетельства, что развитие земледелия связано с проникновением сюда племён из Средней Азии и Южной Сибири.

Хори-буряты

В соответствии со схемой родства алтайских языков территория, заселённая тюрками, должна была находиться в Забайкалье и на востоке ограничиваться рекой Аргунь, за которой уже начиналась область монгольских племён.

Буряты юга Забайкалья (река Онон)

Таким образом, мы можем предположить, что когда в начале III тыс. до н.э. некоторые тюркские племена оставили свою прародину в междуречье Днепра и Дона и двинулись на восток, какая-то их часть дошла до Алтая и далее (см. Первое ”Великое переселение народов"). Здесь они встретились с населением монголоидного антропологического типа, которое говорило на неизвестных нам диалектах монгольского языка в целом менее развитых и более бедных по сравнению с языками пришельцев-тюрков, стоявших на более высоком уровне культурного развития. Следствием этого было массовое проникновение тюркской лексики и грамматических форм в языки ближайших соседей – монголов и тунгусов, а от них и в языки более восточных этносов. Анализируя термины экономики в тюркских и монгольском языках, А. Рона-Таш отмечает, что в них "существует терминология высокоразвитого животноводства, которая связывается регулярными фонетическими соответствиями" и даёт в подтверждение многочисленные примеры. Приводя далее важные термины металлообработки, он приходит к выводу:

«…лингвистические данные подтверждают то, что уже известно из истории: отдельные алтайские языки были уже развитыми в позднем бронзовом веке, и между ними существовали исторические контакты, что нашло отражение, между прочим, и в булгаро-тюркских заимствованиях в монгольском языке» [Рона-Таш. 1974, 22].

Но был и обратный процесс проникновения местной лексики в тюркские языки, что связано с особенностями природных условий этой территории, новой для тюрок. Со временем языки этого региона приобрели черты подобия настолько обильные, что не оставляли сомнения в их генетическом родстве. Тем не менее, углубленное изучение структуры языков, относимых к алтайским, дало основание взглянуть на проблему их родства иначе:

«Известно, что сходства, обнаруживаемые в разных языках, не обязательно являются следствием их генетического родства. Нередко сближение языков, независимо от характера первоначальных связей между ними, обусловлено их взаимопроникновением, степень и размеры которого зависят от разных обстоятельств и прежде всего от продолжительности и интенсивности контактов. Взаимодействие тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков происходило непрерывно в течение многих столетий, и при этом были периоды, когда оно становилось устойчивым и необычайно интенсивным» [Щербак А.М. 1966, 36-37].

А.М. Щербак пишет о столетиях взаимодействия и такой период, возможно, и не мог существенно повлиять на обретение сходства языков, но в действительности взаимодействие продолжалось в течение нескольких тысячелетий. Наиболее тесно с носителями алтайских языков (которые, однако, никогда на Алтае были) должны были контактировать в первую очередь якуты, а далее тувинцы, киргизы и хакасы, которые занимали на своей исторической прародине восточные ареалы. Якуты и теперь из всех тюркских народов занимают наиболее восточные территории. Нет сомнения, что произошла интенсивная метисация пришельцев с местным населением, в результате которой прибывшие сюда тюрки приобрели ярко выраженные монголоидные черты.

Якуты (саха)

Генетическое родство тюркских языков с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими нами было решительно отвергнуто, и дополнительные доказательства этому утверждению приводятся отдельно в разделе Полемика. Однако для удобства читателей мы кратко повторим их здесь.

Основным доказательством отсутствия родства тюркских языков с другими алтайскими состоит в том, что формирование отдельных праязыков, которые теперь относятся к алтайским, происходило в разных местах. Прародина тюрков, определённая с помощью графоаналитического метода, находилась в Малой Азии, а не на Алтае, как это принято считать (см. Формирование ностратических языков).

Родству тюркских и монгольских языков противоречит отсутствие достаточного количества соответствий между словами, которые могут считаться наиболее древними, из которых большая часть является также наиболее употребительными в речи. Они составляют основное лексическое ядро языков и в родственных они не должны сильно отличаться. В своё время американский учёный Морис Сводеш попытался составить опытный список этого лексического ядра, которое должно присутствовать во всех языках и которое, по его мнению, распадается с утратой отдельных слов с постоянной скоростью. В этот список Сводеш включил 100 слов, но позднее расширил его до 200 [Сводеш Моррис. 1960-1, 1960-2]. Если сравнить эти списки для восстанавливаемых прамонгольского и пратюркского языков, то окажется, что в них почти нет ничего общего, если не считать нескольких местоимений, могущих возникнуть ещё в общечеловеческом праязыке, обозначения мужчины, сердца и трёх цветов (чёрный, жёлтый и зелёный/синий), явно заимствованных из тюркских. Специалисты могут добавить к этим словам ещё два-три, но всё равно из ста слов лексического ядра это очень мало, ибо в любом языке оно не распадается так быстро.

Многие другие лингвистические факты также противоречат азиатскому происхождению тюрок, но им ищутся надуманные объяснения. Например, сэр Джерард Клоусон, рассмотрев общетюркское название конопли kendir, писал: "Вряд ли было это растение эндемичным на прародине тюрок, вероятно, его название является заимствованным из индоевропейского (тохарского?) языка" [Clauson, Sir Gerard, 1972]. Странная мысль при широком распространении этого слова в тюркских языках и его полном отсутствии в индоевропейских.

В государстве узбекского Шейбани-султана (1451-1510) считали тюрков и монголов отдельными народами [Таварих-и гузида - Нусрат-наме / Ташкент, 1967. С. 65-66]. Кто мог лучше его знать этнический состав Великой степи того времени?

Джерард Клоусон приводит и другой интересный факт. Он считал, что лат. virga “ветка, прут” не имеет соответствий в других индоевропейских языках, но приводил тюркские – др.-тюрк. bergä “розги, прут, хлыст”, уйгур. berge “кнут”. Он писал:

«Предполагается, что это заимствование из латинского virga ‘прут, палка’, принятое через посредство среднеперсидского, но не видно никаких следов этого слова в персидском, и теория необоснованна» [там же].

В пользу азиатского происхождения тюрок могли бы говорить многочисленные заимствования из китайского языка, но фонетика, морфология и синтаксис этих языков настолько различны, что говорить об их родстве нет никаких оснований. Более того, нет родства с китайским и других алтайских языков. Это объясняется тем, что их формирование происходило в разных местах, а их носители мигрировали в Азию в разное время (см. карту ниже).

Распространение homo sapiens: 1. Homo sapiens. 2. Homo sapiens neanderthalensis. 3. Ранние гоминиды.

На карте выше видно, что бассейн Амура был заселён современными людьми приблизительно 20 тысяч лет назад, т.е. раньше, чем носители сино-тибетских языков проникли на территорию Китая (см. раздел Родственные отношения сино-тибетских языков). Это и объясняет тот факт, что между сино-тибетскими языками, с одной стороны, и монгольскими и тунгусо-маньчжурскими, с другой, нет генетического родства.

Поиск связи последних следует вести там, откуда они пришли, то есть из района Средиземноморья. Есть определённые сходства между минойским и японским языками в звуковой структуре, которые считаются странными и поэтому предположение о родстве японцев и древних критян кажется невероятным по причине территориальной отдалённости, очевидно, поэтому такая возможность исключалась [Шеворошкин В.В., 1968, 310]. Возможно, более внимательное рассмотрение структуры тунгусо-маньчжурских и минойского языков поможет найти истину.

Итог

В качестве итога сделанного здесь короткого рассмотрения проблемы тюркско-монгольских взаимоотношений можно привести следующие заключения, сделанные в основательной работе пытливого исследователя Гумбатова Гахрамана после изучения им исторических документов, культурно-лингвистических, археологических и этнографических свидетельств:

• гипотеза о том, что Алтай является прародиной всех современных тюркских народов, и что именно здесь сформировался первоначально язык древних тюрков, не может быть принята;
• исторической прародиной древних тюрков является Южный Кавказ. Древние тюрки в 6 тыс. до н.э., освоив отгонное скотоводство, в течение последующих 2 тысячелетий не покидали свою прародину – юго-западное побережье Каспия. Затем, когда тюркская общность численно возросла, часть из них в поисках новых пастбищ двинулись в северном направлении вдоль западного побережья Каспия. В конце III тыс. до н.э. в их жизни произошёл резкий поворот, который был связан с приручением лошади и изобретением железа. Имея опыт приручения диких животных, древние тюрки в ближайшее время смогли доместицировать дикую лошадь – тарпан. И вскоре, с освоением ими производства железа, наступил период более интенсивного освоения Евразийской степи, которая до этого практически не была заселена. В ближайшее тысячелетие вся Евразийская Степь от Дуная до Енисея была заселена степными скотоводами [Гумбатов Гахраман 2012, 237-238].

Безусловно, нарисованная картина нуждается в уточнении в деталях, но она предлагает новый путь восстановления истории тюрок.

Тюркские языки по количеству говорящих в мире

Статью "О тунгусо-маньчжурских элементах в монгольских языках (В.И. Рассадин)" читайте здесь.

Работу Л. Лигети "О монгольских и тюркских языках и диалектах Афганистана (1955)" читайте здесь.

В 2021 году лингвисты назвали Северо-Восточный Китай прародиной алтайских языков, об этом читайте здесь.

Статью "Геномный взгляд на формирование популяций и распространение языков в Восточной Азии" читайте здесь.

Автор: лингвист, этнолог Валентин Стецюк.